«Бриллиантовых прокуроров» прикрывают высшие должностные лица следственного управления ГПУ

Читать на русском

Заместитель генпрокурора Виталий Касько возглавляет управление, занимающееся расследованием преступлений высокопоставленных чиновников, а также отвечает за международное сотрудничество.

В частности, занимается возвратом в Украину денег, арестованных на счетах членов «семьи» Януковича. В ведомстве он человек не новый: на руководящих должностях успел поработать при восьми прокурорах и при этом трижды уволиться. Последний раз в ГПУ вернулся в мае 2014 года по приглашению Олега Махницкого.

О его тандеме с другим заместителем - Давидом Сакварелидзе украинцы узнали после громкого задержания так называемых «бриллиантовых прокуроров». Касько тогда отвечал за процессуальное руководство операцией. Вскоре он заявил: в отношении его прокуроров возбудили уголовные дела. По этому поводу в ГПУ разгорелся скандал, закончившийся отставкой первого заместителя генпрокурора Владимира Гузыря. Однако, похоже, противоречия среди руководства ГПУ на этом не закончились.

В интервью Укринформу Касько рассказал о давлении на его подчиненных, итогах второго тестирования и своих планах относительно дальнейшей работы.

- Недавно посол США в Украине Джеффри Пайет довольно резко раскритиковал работу Генпрокуратуры, которая, по его словам, подрывает реформы. По вашему мнению, справедливой была критика?

- У посла США в Украине свое видение определенных вещей, очевидно, оно основано на выводах и наблюдениях за результатами работы ГПУ и ее публичного имиджа.

- Уладили конфликт в Генпрокуратуре, который возник после задержания «бриллиантовых прокуроров»?

- Скажем, ситуация заморозилась, но сама проблема не исчезла.

- А уголовные дела в отношении ваших подчиненных закрыли?

- Нет. Как минимум, два дела расследует Военная прокуратура в отношении работников Генеральной инспекции. Эти абсолютно надуманные уголовные производства являются средством психологического давления на прокуроров и следователей.

Также одно дело пытаются по определенной схеме реанимировать через суд. Оно касается наших следователей, прокуроров, сотрудников СБУ и судей апелляционного суда. Это дело было закрыто после общественной огласки на второй день после открытия. Теперь каким-то образом постановление о закрытии этого производства оказалось у подозреваемого Владимира Шапакина, который не имеет никакого отношения к этому делу, и оспорил его в суде. То есть это такая «схема» возобновить уголовное производство в отношении наших прокуроров, но уже через суд. Получила это постановление защита Шапакина в Главном следственном управлении ГПУ, не имея к этому делу никакого отношения и не имея там никакого процессуального статуса. О чем это говорит? О том, что высшие должностные лица Главного следственного управления ГПУ как работали на защиту «бриллиантовых прокуроров», так и работают. Тем самым дается сигнал другим прокурорам, что проблемы в системе будут именно у тех, кто борется с коррупцией, а не наоборот.

- Один из «бриллиантовых прокуроров» Корниец утверждает: продление следствия с двух до четырех месяцев свидетельствует, что дело «сыпется»...

- Заявление Корнийца - манипуляция. Дело такой категории направить за два месяца в суд невозможно и безответственно. Это как раз и свидетельствовало бы о том, что его хотят поскорее закрыть. Учитывая объем доказательств и материалов, которые в этом деле надо проверить, даже четыре месяца - это не срок. Сейчас на завершении некоторые экспертизы и процессуальные действия. В суд дело планируем направить в ноябре.

- Насколько реалистичным является восстановление Корнийца в должности через суд, о чем он неоднократно заявлял?

- Я ничего не могу исключать, но доказательства, собранные в рамках нескольких уголовных производств в отношении Корнийца, в любой европейской стране достаточны для осуждения. Как поведет себя суд - неизвестно, ведь только он может сделать заключение о виновности или невиновности лица. Поэтому задача следствия - представить неопровержимые доказательства, и пусть суд принимает решение, а оценку дает общественность.

- Сколько в вашей разработке дел, которые могут стать резонансными?

- Потенциально громких дел около двадцати. Опять же, все будет зависеть от того, насколько хорошие материалы в этих процессах будут собраны, в том числе спецслужбами.

- Известно, что после перераспределения обязанностей вы занимаетесь следствием, а процессуальным руководством - Олег Залиско. Существуют ли препятствия с его стороны? Какие у вас отношения?

- У вас уже устаревшая информация. У нас все развивается очень быстро. Залиско уже занимается другим направлением. Теперь у меня в подчинении следствие по прокурорам, а процессуальное руководство - у Сакварелидзе. До этого было наоборот. Те люди, которых я отбирал и принимал на работу, оказались у Сакварелидзе, а тех, кого принимал он, - у меня. Но Сакварелидзе совмещает должности заместителя генпрокурора и руководителя прокуратуры Одесской области. В случае его отсутствия в Киеве обязанности вместо него выполняет другой заместитель генпрокурора - бывший прокурор Одесской области Роман Говда. Иными словами, все очень сложно.

- А кому следователи обязаны сообщать о задержании высокопоставленных чиновников - Сакварелидзе или Говде?

- Процессуальные руководители обязаны сообщать Сакварелидзе. Мне просто непонятно, как это будет работать, если Сакварелидзе в Одессе. По большому счету, мы и там можем сообщить. Но остается вопрос с подписью на документах. Увидим, как оно будет...

- А насколько правомерным вообще является назначение пятого заместителя генерального прокурора?

- Действующий Закон «О прокуратуре» предусматривает, что у генпрокурора есть первый заместитель, четыре заместителя, а также заместитель генерального прокурора - главный военный прокурор. Закон не предусматривает возможности назначения пятого заместителя, поэтому выводы делайте сами.

- Большинство чиновников, подозреваемых в коррупции, выходят под залог. Поддерживаете ли вы полную отмену залога для коррупционеров? Президент недавно одобрил соответствующую петицию, и в парламенте должны подготовить соответствующий законопроект...

- Такой подход будет прямо противоречить практике Европейского суда по правам человека и, соответственно, Европейской конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод. Разве желание выглядеть хорошо перед избирателями должно преобладать над европейскими ценностями, за которые люди стояли на Майдане?

- Но коррупционеры сбегают...

- Но ведь этот вопрос возможно решить в соответствии с европейскими стандартами. Для этого надо внести изменения в Уголовно-процессуальный кодекс и включить, например, тяжкие и особо тяжкие коррупционные преступления в перечень тех случаев, когда судья имеет право не применять залог.

 

- Недавно в Харькове на взятке поймали двух прокуроров. Перед задержанием один из них сдавал тесты на должность руководителя местной прокуратуры...

- Справедливости ради должен сказать, что результаты тестов этого «кандидата» были довольно низкими. Но мы не можем исключать, что человек, который хорошо знает законодательство и имеет неплохой IQ, эти тесты сдаст и после этого все равно будет брать взятки. Одним тестированием проблему не решить, это очевидно. Наша задача - вовремя снимать с этого локомотива людей, севших не в тот поезд.

- Завершающим этапом конкурса будет собеседование. Говорят, здесь не избежать субъективизма и манипуляций...

- Каждая комиссия состоит из четырех человек, определенных генеральным прокурором, и трех человек, избранных парламентом. Верховная Рада до сих пор не назначила своих трех представителей в каждой из пяти комиссий, которые будут проводить собеседования. Это подняло бы уровень доверия общественности к работе комиссий. Кроме того, во время заседаний комиссии планируется присутствие как международных наблюдателей, так и видеотрансляция.

- Второй тест состоялся. Известны ли его результаты?

-Да. Я могу сказать относительно харьковской ячейки, где я вхожу в состав комиссии. Здесь сдавали тестирование претенденты из Сумской, Полтавской, Луганской и Харьковской областей. Результаты разные. Минимальный - 5 баллов, меньше которых нельзя было набрать, максимальный - 88,3. Подавляющее большинство претендентов тест на IQ сдавало где-то на уровне от 20 до 45 баллов.

В конце баллы за профессиональный тест и тест на IQ будут суммироваться. На этом основании будут составляться рейтинговые списки. Первые 16 претендентов по рейтинговому списку будут проходить собеседования на руководящие должности в каждой местной прокуратуре. За это направление работы отвечает Давид Сакварелидзе, его сотрудники разрабатывали правила проведения конкурса.

- После первого тестирования Вы сообщили о кандидате из Сум, который за 20 минут набрал 100 баллов. Как этот «вундеркинд» показал себя на втором тесте? Кстати, как его зовут?

- Парень из Сум - Сергей Муха. На тесте общих знаний набрал 41,7 - это средний результат.

- В тестировании участвуют как нынешние работники прокуратуры, так и юристы без опыта работы в системе. Кто демонстрирует лучший результат?

- Здесь нет общего тренда. Однако что больше всего меня сейчас огорчает - это отсутствие внешних кандидатов. Относительно харьковской ячейки я могу сказать, что, к сожалению, не так много юристов без опыта работы в системе прокуратуры решили принять участие в конкурсе.

- Известно, что победители конкурсного отбора пройдут двухмесячные тренинги и практический курс перед тем, как займут свои должности. Сейчас раздается много скептических мнений по этому поводу. В частности, говорят, что невозможно за такой короткий период подготовить полноценного прокурора...

- Я не вижу в этом угрозы. Внешние кандидаты не участвуют в конкурсах на рядовые должности в местные прокуратуры. Туда попадут бывшие работники. Никого из них не надо будет доучивать. Речь идет о руководителях и заместителях. Я считаю, что юристу с 5-летним стажем, который сдал на высоком уровне тесты, будет достаточно пройти короткий, но качественный курс обучения. Иногда, возможно, лучше иметь взгляд со стороны, чем зашоренного прокурора с многолетним стажем.

- Когда дойдет очередь до реформирования областных прокуратур и Генпрокуратуры?

-Все будет зависеть от того, как пройдет пилотный проект реформирования местных прокуратур. Если все участники процесса придут к выводу, что он был успешным, возможно, такой опыт будет перенесен на региональные прокуратуры и центральный аппарат ведомства.

- Правда ли, что на работу в Генпрокуратуру попадают, в основном, благодаря связям?

- Я говорил журналистам: пройдитесь в Киеве по районной прокуратуре, посмотрите таблички с именами, а потом зайдите в Генпрокуратуру и сверьте фамилии. К сожалению, эта проблема существует, она достаточно серьезная. Конечно, мы не можем говорить, что чьи-то дети, внуки автоматически являются плохими специалистами. Но, опять же, нельзя сказать, что они настолько все умные, что почему-то оказываются в прокуратуре.

У меня был случай, когда я пытался уволить работника, который, по моему мнению, был недостаточно квалифицированным. По этому поводу кадры очень сильно возмущались, рассказывали, что так нельзя, потому что его отца все уважают, он генерал прокуратуры. В результате это подразделение передали другому заместителю генпрокурора, а тот работник остался на своем месте. В моем отделе его бы не было.

- По какому принципу Вы набираете людей в свою команду?

- Для того чтобы попасть к нам в новосозданное управление по расследованию коррупции среди высокопоставленных чиновников, нужно пройти несколько собеседований. Кроме того, я всегда лично просматриваю личное дело кандидата. После того как отобрано руководство подразделения - оно вносит предложения относительно штата. Я даю возможность руководителям подразделений самим формировать команду, оставляя за собой только «право вето». На сегодняшний день после тщательного отбора в названное мной следственное управление назначено руководство и только шесть следователей. Чтобы попасть в международное управление, обязательным должно быть владение одним из иностранных языков. У меня в подчинении работает не так много руководителей, но я не жалею, что отобрал именно их.

- Сколько работников в Вашей команде?

- В отделе процессуального руководства следствием в отношении работников прокуратуры - начальник и три прокурора. Во время недавней операции задержания по подозрению во взяточничестве прокуроров в Харькове они вместе с работниками управления «К» СБУ выезжали на место, задерживали, проводили обыски, осуществляли оперативное руководство всей операцией.

Однако этого количества прокуроров явно недостаточно для того, чтобы нормально вести работу. Месяц назад мы обратились с рапортом об увеличении числа работников. Пока что ответа нет.

- На днях заработает Антикоррупционное бюро. Как будете делить с ним дела?

- Делить не будем, все уголовные производства, которые определит антикоррупционный прокурор, передадим для расследования к НАБУ.

- Чем тогда будете заниматься?

- У меня есть управление ювенальной юстиции и международное подразделение, которое будет помогать следователям НАБУ получать правовую помощь иностранных коллег, в частности из стран ЕС, особенно в тех делах, где фигурируют активы, приобретенные преступным путем.

- Не думали подать заявку на антикоррупционного прокурора?

- Я должен посмотреть, какие там есть гарантии независимости. Для того чтобы принимать такого рода решения, нужно понимать, дадут ли тебе возможность работать. Если эти гарантии будут достаточными, то можно об этом думать.

Если специализированный антикоррупционный прокурор будет винтиком и, соответственно, вряд ли сможет что-то изменить серьезно в этой системе координат, в таком случае нет никакого смысла принимать участие в конкурсе.

Сейчас существует несколько законопроектов о внесении изменений в Закон "О прокуратуре" в части полномочий антикоррупционного прокурора, поскольку нынешний его статус вызывает много вопросов по поводу независимости.

Когда-то многие коллеги мне говорили, что стоит подавать кандидатуру на руководителя Национального антикоррупционного бюро. Ответ на это был очень четкий: я не могу пойти руководителем НАБУ, не зная, кто будет антикоррупционным прокурором, поскольку именно он руководит уголовным процессом.

- Вы не исключаете такой возможности?

- Нет.

- ЕС в марте снимет санкции с активов экс-чиновников. Готово ли к этому следствие?

- В ЕС считают, что два года должно быть вполне достаточно для органов следствия, чтобы наложить арест на активы по решениям украинских судов и через механизмы правовой помощи.

Здесь важно понимать, что санкции - это политическое решение органа ЕС, они никакого отношения к уголовному процессу не имеют. А Главному следственному управлению ГПУ нужно в рамках уголовных производств предоставить доказательства каждой стране, где найдены деньги бывших высокопоставленных чиновников, о том, что их надо арестовать согласно нашему решению суда. Затем они будут находиться под арестом, пока их не конфискуют по приговорам украинских судов. Пока что, к сожалению, это сделано только в единицах уголовных производств.

- В каких?

- Уголовные производства в отношении бывших высокопоставленных чиновников расследуют следователи Главного следственного управления, подчиняющиеся заместителю Генерального прокурора Юрию Столярчуку. Поэтому, видимо, целесообразнее ему прокомментировать этот вопрос. Международное управление постоянно напоминает следствию, что времени до окончания срока действия административных санкций ЕС остается все меньше и меньше.

- Может ли помочь вернуть украденное законопроект Татьяны Черновол о спецконфискации активов?

- То, что предлагается в этом законопроекте, называется скорее экспроприацией, как в лучшие советские времена. Но та власть просто долго просуществовала и не было международных механизмов, чтобы вернуть все назад. Хотя в других странах Европы отобранные некогда имения возвращают и по сей день.

Сейчас все будет гораздо сложнее. Введение такого механизма приведет к раскручиванию ситуации обратно через Европейский суд по правам человека. В итоге Украину обяжут вернуть не только то, что было отобрано, но и заплатить инфляционные расходы, возмещение за моральный ущерб, упущенную выгоду, если это бизнес. Очень не хотелось бы, чтобы наши дети и внуки были вынуждены через годы это все выплачивать Януковичу и членам так называемой «семьи».

- Вы некоторое время руководили Департаментом надзора за соблюдением законности в пенитенциарной системе. Правозащитники жалуются, что ГПУ должным образом не расследует грубое обращение руководства колоний с заключенными. В чем проблема?

- Я руководил этим направлением несколько месяцев, подобрал хороший коллектив. У нас было много идей, и начали мы именно с преодоления жестокого обращения с осужденными. Одним из первых был задержан по подозрению в пытках руководитель Желтоводской исправительной колонии, он был взят под стражу по нашей инициативе. Затем это направление у меня забрали. Тогда прокурор Днепропетровской области мне лично говорил, что для него дело чести довести это уголовное дело до суда... Если бы такие производства действительно доводились до суда и начальники колоний сидели долго и счастливо, то, пожалуй, таких случаев, о которых говорит правозащитник Евгений Захаров, было бы намного меньше. Но если уголовные дела заканчиваются ничем, то это порождает безнаказанность.

- А кто сейчас является куратором этого направления в ГПУ?

- После меня его отдали Баганцу, сейчас этим занимается Залиско (Олег Залиско, заместитель генпрокурора. - Ред).

- Но вам оставили преступность несовершеннолетних. Какова там ситуация?

- Сейчас совместно с ЮНИСЕФ развиваем новый проект по медиации. Это попытка в рамках действующего законодательства по максимуму гумманизировать уголовный процесс для несовершеннолетних.

Мы планируем через медиаторов, которые будут финансироваться западными партнерами, осуществлять примирение между несовершеннолетними и потерпевшими. Есть мнения сделать так, чтобы совершенные несовершеннолетними впервые нетяжкие преступления не влекли за собой судимость. Мы хотим внедрить это в одной из областей, а затем распространить опыт по всей Украине. Переговоры об этом ведем с ЮНИСЕФ уже несколько месяцев и, думаю, проект с Нового года заработает.

Алла Шершень

ukrinform.ru