Зверства российских оккупантов: кто именно из путинцев убивал в Изюме?

Читати українською

Пол года русской оккупации Изюма – это массовые расстрелы и пытки армией России, безвинные жертвы и коллаборационизм.

Журналисты проекта "Схемы" пообщались с местными жителями-добровольцами из деоккупированной Харьковщины, которые собирали по городу тела погибших и хоронили их в Изюмском лесу. Среди похороненных – как военные ВСУ, так и гражданские. На телах некоторых – следы пыток.

Кто причастен к этим массовым убийствам, пыткам и расстрелам?

« Схемы » выяснили, какие из бригад армии РФ дислоцировались в Изюме, выступавшем своеобразным военным хабом для подразделений РФ – в котором они либо постоянно находились, либо сменяли друг друга, либо проходили дальше по территории Харьковской области. Также журналисты получили от одного из разведывательных органов эксклюзивные «пленки» разговоров российских военных, на которых армейцы обсуждают убийство мирных жителей в Харьковской области и кто именно их совершил.

«Я клал ее в мешок, я ее и прятал, и ставил крест я ей. И на могилы ее детей – тоже»

«Каждый день, когда стали доставать тела, мы их забирали оттуда и переносили вручную на другую сторону моста. Почему я этим начал заниматься? Прежде там была моя одноклассница, это подруга и вся ее семья с детьми. Я с этой сферой вообще никак не был связан. Занимался аксессуарами для мобильных телефонов. Я никогда в жизни не мог подумать, что я буду заниматься таким делом», – рассказывает житель Изюма Павел Голуб.

Разрушенная пятиэтажка в Изюме

Мост, возле которого Павел Голуб вместе с другими добровольцами во время оккупации собирались каждое утро, расположен в сотне метров от разрушенного российскими авиабомбами дома.

К мосту в Изюме приходили родственники погибших и добровольцы, которые собирали тела по городу.

Туда же приходили родственники погибших горожан, рассказывали, где именно лежат тела, и просили их оттуда вытащить и похоронить.

Доброволец Павел Голуб

До оккупации Павел занимался аксессуарами для мобильных телефонов

«Обрушились все пять этажей. Все люди думали, что они в безопасности, находясь в бомбоубежище. Под такой массой кирпичей и плит просто придавило», – говорит Павел Голуб.

Из-под завалов этой пятиэтажки тела доставали в течение нескольких месяцев: сначала туда не пускали оккупанты, потом не было нужной техники. Процесс затянулся. Свою одноклассницу – Елену Столпакову – и ее большую семью с детьми Павел получил одними из последних. 31-летнюю девушку удалось узнать только по татуировкам.

Одноклассница Павла Голуба Елена Столпакова

Елена Столпакова с семьей

Это наш классный альбом, наших выпускников из школы №1. Я нашел его на завалах, когда нашел свою одноклассницу. Вот мы вместе с Еленой на фоне разбитого – тогда он еще был цел – дома. На спортивных соревнованиях, вот она у березы… Осталось полбереза. Вот мы уже в классном кабинете на парадном входе. К настоящему моменту от него мало что осталось. Собственно, наверное, на этом все и этот альбом остался просто нам в память», – показывает фото Павел Голуб.

Классный альбом из школы, где учились Павел и Елена

Погибшую одноклассницу и ее семью Павел похоронил лично.

Фото Павла и Елены из школы

«Я клал ее в мешок, я ее и прятал, и ставил крест я ей. И таблички вешал также на ее крест я. И на могилы ее детей тоже», – рассказывает парень.

Кресты из могил Елены Столпаковой и ее семьи

Но дальше это переросло в ежедневные усилия. Потребность в такой помощи и другим горожанам, чтобы их похоронить, была очевидной. Павел не смог оставаться в стороне.

«Это мирные граждане, дети, взрослые, пожилые люди, которые были похоронены прямо во дворах, возле детских садов. Были хаотично погребены вдоль дорог, по центральным улицам. Хотели, чтобы не было экологической катастрофы, чтобы наши дети и вообще дети города Изюма не видели захоронений, крестов. Потому что это странно, когда дети смотрят и спрашивают: «Папа, мама, а что это такое?», когда у детского сада похоронены люди», – говорит Павел Голуб.

15 добровольцев, 4 ноши. Каждый день под постоянными обстрелами ребята привозили в Изюмский лес десятки тел погибших.

Каждый день 15 добровольцев собирали по городу тела погибших

– В местах напрямую, где находили людей, от чего они умирали? – спрашивает журналистка «Схем».

– Много разных случаев. Бывало, люди просто морально не выдерживали такой нагрузки, и мы находили повешенных людей. Зрелище это тоже, скажем так, вообще не для слабонервных. Было такое, что нам соседи говорят, что пожилая пара зашла в квартиру и долгое время уже не выходила. Мы заходим в квартиру, они обнимаются, лежат – так умерли, вдвоем. Да, им по 80 лет, но они, я думаю, пожили бы еще спокойно в мирных обстоятельствах, – отвечает Павел Голуб.

Погребение в Изюмском лесу

«Люди погибали и от холода, в большинстве своем это были люди с инвалидностью, которые просто не могли выбраться с четвертых-пятых этажей, когда все разъехались, в доме никого не оставалось. Люди там выпадали из кресел, пробовали как-то выползти, у них не получалось добраться до замков – они так и умирали», – говорит житель Изюма.

И таких жутких историй гражданских жертв войны в одном только Изюме – бесчисленное количество.

В дом по улице Жуковского в начале марта – во время штурма города русскими войсками – попал снаряд.

В то время там находились супруги Давыдченко – 61-летняя Тамара и 64-летний Николай. Женщина отказалась выезжать из-под постоянных обстрелов, потому что хотела ухаживать за больным лежащим мужчиной, рассказала «Схемам» дочь супругов.

Тамара и Николай Давиченко, погибшие в Изюме

Другой житель Изюма – Анатолий Татаренко – не дожил до своих 78 лет. Также погиб во время оккупации в своем доме. Причину устанавливает следствие.

Погибший житель Изюма Анатолий Татаренко

Внука, долго искавшая какую-либо информацию о дедушке, рассказала «Схемам», что связь с ним оборвалась еще 3 марта. Дедушка был очень активным, водил авто и ухаживал за хозяйством даже на костылях. Уезжать из Изюма наотрез отказался. Объяснял, что не собирается ехать из построившего дома.

Родственники Анатолия Татаренко, как и близкие Тамары и Николая Давидченко, сдали ДНК экспертизу, и теперь ожидают результаты, чтобы впоследствии перезахоронить родных.

Это тест, который правоохранители призывают всех, кто разыскивает пропавших родственников на Харьковщине – ведь только на одном кладбище в Изюмском лесу по состоянию на ноябрь почти две сотни неопознанных жертв российского вторжения.

«Привезли его, похоронили под номером 187»

Во многих из тех, кого добровольцы увозили в Изюмский лес, замечали следы пыток.

– Одного человека мы нашли во дворе на Первомайской. У него не было конечностей – руки и ноги были обрублены , – рассказывает местный житель Дмитрий Егоров.

– Это не могло произойти в результате взрыва? – уточняет журналистка.

– Нет. Его как раз пытали. Видно было, что отрублены. Посреди двора лежал.

– Он был гражданским?

– Да.

Доброволец Дмитрий Егоров

Фото убитого украинского военного, которого хоронили добровольцы

Со следами пыток находили не только гражданских. Часто это были и украинские военные.

«Военнослужащие Российской Федерации в нашу ритуальную службу и сообщили, что во 2-й школе в районе Песков находится ВСУшник. Мы приехали, забрали военнослужащего наших Вооруженных Сил Украины, его ранили в области живота. Или вчера, или сегодня его застрелили. Привезли его, похоронили под номером 187», – рассказывает Дмитрий Егоров.

Судя по ранениям, предполагает парень, военного могли застрелить, когда он был в плену.

Крест из могилы погибшего украинского военного

Украинских защитников держали, в частности, в отремонтированной незадолго до полномасштабной войны изюмской школе. Здесь до сих пор можно увидеть носилки со следами крови.

Школа в Изюме

Ноши со следами крови на территории школы

«Я фиксировал и фотографировал его по телефону. Записывал в журнал, чтобы потом, когда все закончится, все люди знали, что здесь похоронен наш – защитник нашей страны», – говорит Дмитрий.

Многие убитые в Изюме и похороненные в лесу были его защитниками.

– Мы сейчас идем к похороненным терробороновцам, которых привезли, уже тела было не узнать. Но были одеты в форму терробороны. Нам привезли и сказали, что это 4 терробороновца. 3 из них были опознаны, есть данные – фамилия, имя, отчество; а один остался неопознанным, – рассказывает Дмитрий Егоров.

– Где они размещались? – спрашивает журналистка.

– 256-й номер, 255-й, 254-й и 257-й. Четыре человека. Трое опознанных, а вот этот 257-й – неопознанный, – показывает на четыре могилы Дмитрий.

Кресты из могил погибших терробороновцев

Неподалеку – одна общая могила для 17 украинских воинов.

Могила, в которой были похоронены 17 украинских военных

– В один из дней нам поступило задание от Ткаченко Глеба – это самопровозглашенный заместитель мэра – забрать из морга 17 воинов ВСУ. У нас был автобус и "Газель", мы поехали туда, забрали тела 17 воинов, погрузили в машину. Это было уже в то время, когда мост был восстановлен, был металлический понтон. Мы привезли их сюда, скачали их здесь и потом вручную сложили их в яму. У меня оставался деревянный крест, я прятал своих друзей, одноклассницу с ее детьми, и я вот поставил этот крест воинам ВСУ, – рассказывает Павел Голуб.

– Можно было как-то понять по телам, от чего они погибли? – спрашивает журналистка.

– Доподлинно знаю, что у них были прострелены головы.

Крест на месте захоронения украинских военных

Глеб Ткаченко, о котором упоминали местные, во время оккупации добровольно стал заместителем назначенного Россией мэра Изюма, отвечал за работу коммунальных служб, о чем рассказали «Схемам» местные.

Заместитель назначенного Россией мэра Изюма Глеб Ткаченко

До оккупации Ткаченко успел поработать в отделе земельных ресурсов, депутатом районного совета и заняться бизнесом по оформлению документаций на земельные участки.

По украинским номерам дозвониться Ткаченко «Схемам» не удалось.

Тела погибших горожане-добровольцы передавали сотрудникам ритуальной службы, непосредственно проводившей похороны в Изюмском лесу.

– Сколько человек удалось похоронить благодаря вашей работе? – спросила журналистка «Схем» у местного жителя Александра Лукиенко.

– По спискам тех, что здесь – 445 человек похоронили. Кроме погребения на других кладбищах. В день выкапывали по 25 ям. Никто не ожидал, что будет война. Думали, мир. Нет его.

Житель Изюма Александр Лукиенко

Сотрудники местной ритуальной службы тщательно фиксировали данные погибших. Имя и возраст, если при них были какие-то документы, или если тело удалось опознать по одежде или другим признакам, указывали дату смерти. Тела погибших фотографировали – было важно сохранить всю возможную информацию о них.

Добровольцы фотографировали тела погибших

Это им предписывала делать и оккупационная администрация. Правда, в других целях.

«Они говорили снимать. Чтобы фото потом все эти передать в комендатуру России для того, чтобы они могли подать в суд на Украину, что сделала украинская власть – до чего доказала людей, что в этом всем виновата украинская власть», – рассказывает сотрудник ритуальной службы Виталий Боровой.

Сотрудники ритуальной службы Изюма Тамара Кравченко и Виталий Боровой

Уже после освобождения Изюма и эксгумации тел из леса эти документы и фотографии пригодились именно Украине – чтобы по крохам воспроизвести происходящее в оккупации и официально расследовать преступные действия России против украинцев.

Погребение в Изюмском лесу

«Хаб» для российских подразделений

Кто причастен к этим массовым убийствам, пыткам и расстрелам военнопленных?

«Схемы» установили часть находившихся в Изюме подразделений российской армии и получили эксклюзивный доступ к записанным правоохранителями разговорам военных РФ. Убегая из Изюма после успешного контрнаступления украинских сил – армейцы делились подробностями совершенного.

Изюм в Харьковской области – это своеобразный хаб, в котором, меняясь, находились разные подразделения – как России, так и подконтрольных ей группировок. Зайдя в город после авиабомбардировок, повлекших гибель сотен жителей, уже в самом Изюме, они запугивали местных, мародерили, незаконно арестовали и убивали гражданских.

Центр Изюма

А еще заставляли местных работать на них, причем в условиях постоянной опасности. Люди, занимавшиеся погребением погибших, иногда вынуждены были делать свое дело, прячась в выкопанных ими же ямах.

Разрушение в Изюме

«Стреляли по машинам, которые еще ездили. Просто обстреливали. Это ужас. Ритуальная машина сгорела в первые дни войны. Они просто ее обстреляли, решили, что это могут быть вооруженные силы Украины, хотя они прекрасно видели, что эта машина приехала на кладбище для захоронения», – рассказала местная жительница, сотрудница ритуальной службы Тамара Кравченко.

Сотрудница ритуальной службы Тамара Кравченко

Сгорел автомобиль ритуальной службы, обстрелянный военными РФ

Некоторые из российских подразделений и контролируемых ими боевиков группировок «Донецкой и Луганской республик» «Схемы» идентифицировали по документам и маркировкам, которые во время поездки в Харьковскую область нашли в одном из мест дислокации военных в Изюме.

Одно из мест дислокации военных РФ в Изюме.

В частности, это военные из Карелии и Московской области.

А на складе в Изюме журналисты увидели ящик для хранения оружия, который, очевидно, принадлежал части 119 полка – это военное соединение группировки «ДНР».

Найденный в Изюме ящик для хранения оружия, очевидно, принадлежавший части 119-го полка

На одной из коробок – имя военнослужащего этого полка – 32-летнего выходца из Макеевки.

Имя военнослужащего РФ на коробке

В распоряжении «Схем» также есть внутренний документ российских военных, в котором указано, что силами, в том числе, этого 119 полка должны были взяты под контроль ряд населенных пунктов. Среди них – Изюм.

За так называемый «общественный порядок», согласно документу, должны отвечать войска нацгвардии России. Однако хотя боевики так называемой «ДНР» и действовали вместе с российскими частями, в документе упоминаются и проблемы такой «кооперации». Да, Россия ставила боевые задачи представителям незаконных группировок, однако не позаботилась об их обеспечении – поэтому у них начались проблемы с бронезащитой, доступом к воде, а также связью. Радиостанции, как оказалось, никак не соединялись с русскими.

Дополнительные рассказы о тех российских военных, которые были в Изюме во время оккупации и расправились с гражданскими, «Схемы» услышали от местных жителей.

«Судмедэксперт в Изюме пристрелил пьяный чеченец. Забрали потом в Белгород на судмедэкспертизу. И так следует его пропал. Здебский Фёдор Гаврилович. Он (чеченец – ред.) хотел «отжать» машину, пошла словесная перепалка и прямо в кабинете его застрелил», – рассказала Тамара Кравченко.

Это было весной. До сих пор местным больше ничего не известно об убитом земляке.

Федор Здебский на фото AP

Еще живым врачу-патолоанатому удалось застать коллегам из Associated Press. Они сняли его на фото, где врач за своим рабочим столом и посреди тел в морге. Федор Здебский до последнего оставался работать во время оккупации. Врачу было 70 лет.

Федор Здебский на фото AP

«Наш главный женщину ножом зарезал»

Как сами военные РФ объясняют такую жестокость по отношению к местному населению? Почему они убивали местных, которые не представляли для них угрозы?

Частично ответ на эти вопросы дает разговор российского военнослужащего-зенитчика с сослуживцем, датированный 30 сентября и находящийся в распоряжении «Схем».

От источников в одном из разведывательных органов Украины «Схемы» получили запись и номер телефона, который позволил идентифицировать этого армейца и определить подразделение, которое наспех оставляло Харьковщину.

«Как французы мы просто в 12-м году, гнали нас плохой палкой. Самое главное – комбриг не сказал, что предполагалось вот это все мероприятие по отступлению. Он не сказал, куда идем, где собираемся (…). Выходит, на следующий день он доложил в армию, что зенитчики ***ались, о потерях вообще ни слова не сказал, хоть знал. Связных всю аппаратуру сожгли, связи с бригадой нет. С пехотой тоже ничего непонятно, один батальон вроде бы вышел, второй батальон найти не могут», – рассказывает на аудиоперехвате один из армейцев РФ.

Это говорит 34-летний Олег Гасилин. Он – профессиональный военный – оканчивал академию войск противовоздушной обороны. Сейчас, похоже, служит в 27-й отдельной мотострелковой бригаде – она хоть и называется слово «Севастопольская», но дислоцируется в поселке Мосрентген Новомосковского округа Москвы, откуда жена военнослужащего публикует их фото.

Фото Олега Гасилина из соцсетей

В разговоре с товарищем Гасилин вспоминает, как они убегали из Изюмского направления – с брошенной техникой и многочисленными потерями среди личного состава. Во время этого разговора армиец рассказывает и о том, как сослуживцы расправлялись над гражданскими. Сам Гасилин не видел, но знает об этом со слов однослужащего.

«Вроде бы он был пьян, это было вечером 25-го, за ним приехал из 96-й командир батальона с группой, эвакуировать его. Они выходили, на них вышли пожилые мужчина и женщина. Мужчину застрелил этот командир батальона из 96-й, а он, этот нехороший человек наш – главный – женщину ножом зарезал», – рассказывает Гасилин.

Выходит, что командир 27-й бригады, в которой он служит – мог убить пожилую женщину, а командир батальона 96-й разведывательной бригады Западного военного округа – мужчину в возрасте?

Эти два украинца, отмечал в разговоре Гасилин, не были военными. Установить их личности журналистам пока не удалось.

В настоящее время официально командующим 27-й мотострелковой бригадой значится полковник Сергей Сафонов.

Командующий 27-й мотострелковой бригадой полковник Сергей Сафонов

«И чем больше таких достойных офицеров, как Сергей Игоревич, тем сильнее наша обороноспособность, наша армия, ну и, соответственно, наша Россия», – говорил об этом командире глава одного из российских городских поселений на записи, изложенной в Youtube несколько лет назад.

«Схемы» попытались связаться с российским полковником, однако все его телефоны оказались выключенными.

Как стало известно «Схемам» по аудиоперехвату, который есть в распоряжении редакции, в России, похоже, расследуют вероятную причастность Сергея Сафонова к убийству мирной жительницы Харьковщины.

Российская служба Радио Свобода обратилась в соцсетях к нескольким друзьям Сафонова и его бывшим сослуживцам, с которыми он появляется вместе на общих фото. Журналисты спросили их, известно ли им что-либо об этом, но никто из них не выразил удивления и не попытался опровергнуть сам факт расследования: один из друзей посоветовал обратиться за деталями в Министерство обороны, второй задал встречный вопрос о том, что журналистам известно об этом деле . Мать Сергея Сафонова прочла вопрос журналистов в соцсети «Одноклассники», но не ответила на них, в конце концов закрыв свой профиль . Жена полковника ответила на звонок, но услышав, что вопрос касается ее мужа, простилась и бросила трубку. В Главном военном следственном управлении СК РФ и в Главной военной прокуратуре не ответили на запросы Радио Свобода с просьбой подтвердить или опровергнуть расследование по Сафонову. Больше о личности Сергея Сафонова читайте в материале по ссылке ).

Журналисты также позвонили по телефону военнослужащему Гасилину, голос которого слышен на записях перехваченного разговора.

– Какая причина произошедшего? – спросил журналист «Схем» Георгий Шабаев у Олега Гасилина.

– Гада не имею. Хотите поговорить – приезжайте, поговорим.

– Сафонов с вами в 27-й части?

– Я его сейчас не видел.

– А вчера-позавчера?

– Не знаю, он мне не докладывает.

Больше подробностей Олег Гасилин журналистам не рассказал. По просьбе редакции с ним дополнительно связался украинский активист, пожелавший остаться неизвестным и передавший журналистам запись разговора, в котором еще раз спросил военнослужащего об убийстве мирных жителей в Харьковской области.

– Вы уже общались со следователем или еще нет? – спросил активист у Гасилина.

– В госпитале когда был – общался. Ну, я об этом знаю по словам, на тот момент меня уже там не было, я был в госпитале, – ответил военный РФ.

– По словам кого?

– Сослуживцев.

– Это было известно всем, правильно?

– Да .

– Хорошо, а что было известно всем?

– Два командира при выходе совершили это деяние.

– Ваше личное мнение интересно вообще, а Сергей Игоревич (Сафонов – ред.) мог сделать иначе? Он мог ее не убивать?

– Честно, что касается женщины, я думаю – конечно (мог не убивать – ред.).

Замученные, заморенные, убитые на улицах, в плену и в собственных домах. Из жестокости или безразличия. Сотни жителей Изюма не пережили российскую оккупацию.

А есть те, кто пережил оккупацию в Изюме. Обеденные, истощенные и обессиленные горожане.

Они хоронили близких и незнакомцев и теперь уже в деоккупированном Изюме пытаются наладить жизнь, не зная, когда это удастся.

Кто ответит за совершенные преступления только в одном городе Харьковской области?

Официальное следствие, местные жители и журналисты продолжают находить данные по тем российским военнослужащим или подконтрольным России подразделениям, которые захватывали или проходили через Изюм. Тех армейцев РФ, которые в конце концов должны ответить за трагедию небольшого города на востоке Харьковской области.

Авторы: Валерия Егошина ; Кира Толстякова ; Радио Свобода