Подозрение в агрессии: кого привлечет Украина за гибридную войну в Крыму

– Александр, можно ли уже озвучивать какие-то имена и фамилии? Есть ли список подозреваемых?

Даракчи: К сожалению, на этом этапе это будет разглашением следственных мероприятий, поэтому называть конкретные имена пока нельзя.

– Тогда расскажите детальнее, в чем они подозреваются?

Даракчи: На сегодняшний момент подозреваемых в уголовном производстве нет. Дело расследуется по факту гибридной войны, следствие делает упор на информационную составляющую.

– Могут ли быть подозреваемыми не только физические лица, но и юридические, например, компании?

Даракчи: Мы будем привлекать физическое лицо, которое будет подозреваемым. Но это физическое лицо может являться должностным лицом юридической компании. Это может быть директор, учредитель или собственник.

– Не называя фамилий – кто может быть подозреваемым? Например, медиаорганизации, телекомпании, радиостанции, интернет-сайты, информационные агенства?

Даракчи: Вы назвали исчерпывающий перечень возможных подозреваемых, а именно – ими могут быть их должностные лица. Сейчас органы следствия и прокуратуры делают упор на эти субъекты.

– Еще один важный момент: кто и когда будет выносить решение по этому делу?

Даракчи: Учитывая специфику работу прокуратуры Автономной Республики Крым, мы обращаемся в апелляционный суд города Киева для определения подсудности. В свою очередь, апелляционный суд Киева определяет подсудность по районам города, так как дислокация прокуратура АР Крым находится здесь. То есть происходить это будет в одном из судов Киева.

– Какое наказание предполагается?

Даракчи: От 7 до 12 лет.

– То есть об условных сроках речи быть не может?

Даракчи: Об этом рано говорить, но, думаю, при наличии убедительных доказательств для суда – это будет реальная мера наказания.

– Могут ли записи в социальных сетях отдельных физических лиц быть доказательством виновности?

Даракчи: По этому вопросу органы следствия проводят экспертизы. В этом случае материал будет отправлен в экспертное учреждение, которое сможет четко ответить, были ли высказывания в соцсетях направлены на нарушение территориальной целостности Украины. Если такие заключения экспертом будут, это станет неоспоримым доказательством.

– Какой период охватывает расследование?

Даракчи: Мы рассматриваем сейчас события как до момента аннексии, то есть до 20 февраля 2014 года, так и после. В общем, это период с конца 2013-го по сегодня.

– Расследование касается только российских компаний? Или под него подпадают и украинские?

Даракчи: Мы должны быть объективными, поэтому будем рассматривать и субъекты украинские.

– Валерий, на ваш взгляд, насколько значительной была роль российских медиа в том, что произошло в 2014 году?

Иванов: Конечно, роль была. Более того, влияние продолжается – не только на жителей Крыма, но и на жителей (материковой – КР) Украины, и на жителей любой страны мира. Точно так же, как есть влияние европейских и американских медиа.

– Как вы думаете, если бы ситуация не нагнеталась, случились бы те события в Крыму или нет?

Иванов: Однозначно ответить на этот вопрос я не могу, потому что настроения пророссийские в Крыму были с 91-го года и даже до этого. К сожалению, в этом есть громадная вина украинской власти – она не сделала Крым полностью украинским. Посмотрите даже на электоральный выбор Крыма и Донбасса – он всегда резко отличался от выбора остальной части Украины. Украинский язык, конечно, не должен был слишком навязываться в этих русскоязычных регионах, но он должен был пропагандироваться. Но это происходило только на словах, не на деле.

– На ваш взгляд, украинский суд пойдет на вынесение реальных приговоров и приведение их в исполнение?

Иванов: Здесь слишком туманные формулировки. «Формирование у крымчан ненависти к народам Украины» – а крымчане что, не народ Украины? Как доказать, что тот или иной материал формирует позицию? Но в целом, понятно, что роль и влияние было, поэтому украинский суд в принципе может это сделать.

– Евгений, как Вы думаете, что будет в результате расследования, которое ведет прокуратура АР Крым?

Магда: Я думаю, что будут юридические последствия. Хотя у нас довольно скептически воспринимают деятельность правоохранительных органов в Украине, но, несмотря на это, я считаю, что расследование необходимо – для того, чтобы судебное решение или хотя бы судебное рассмотрение создало прецедент, который смогут использовать наши европейские партнеры. Конечно, говорить об этом точно мы не можем, так же, как и спрогнозировать решение суда. Но то, что роль медиа в гибридной агрессии достаточно высока, – сегодня практически аксиома.

– Как доказать, что конкретные публикации привели к аннексии?

Магда: Я думаю, что есть достаточно медиаюристов, которые могут это сделать. К тому же, речь идет и о балансе мнений, которые освещались в Крыму и на Донбассе в течение определенного времени. Думаю, найти среди них те, что призывали к национальной вражде и отсоединению Крыма, тоже возможно.

Текст: Александр Янковский, Катерина Коваленко, krymr.com