Мне не нужна месть, мне нужна правда - отец погибшей в Берегово полицейской

Читать на русском

На днях Украину всколыхнула шокирующая история: в Берегово на Закарпатье при крайне загадочных обстоятельствах погибла молодая девушка-полицейская.

Официальная версия трагедии звучала так: у абсолютно здоровой 26-летней Екатерины Карнауховой вдруг случился эпилептический припадок, приведший к кровоизлиянию в мозг, и, как следствие, к коме, а потом и смерти. Неофициально же убитому горем отцу намекнули: перед смертью девушка взялась раскручивать клубок преступлений, связанный с наркоторговлей.

Действительно ли девушку убили? Почему ее сослуживцы изо всех сил противятся расследованию трагедии? И какую роль в этой ужасающей истории сыграл возлюбленный Кати? Об этом OBOZREVATELрассказал отец погибшей, участник АТО Вячеслав Карнаухов (позывной "Дед") - с самого начала войны защищавший Украину в составе батальона "Донбасс", а затем "Азова".

- Вячеслав, когда вы узнали о том, что с вашей дочерью случилась беда? Когда появились первые подозрения, что погибла она не своей смертью?

- Что с Катей беда, я узнал сразу, как ее привезли в реанимацию, в 3.30 утра 19 мая. Мне сын позвонил, сообщил. Сказал, что врачи на то, что она выкарабкается, дают один шанс из миллиона. Сразу же взял билет и полетел к ней, в Берегово - после развода с женой мы жили в разных городах. 

По приезду сразу бросился в реанимацию, к дочке. Вошел в палату и обомлел: она лежала на кровати, такая маленькая, вся опутанная трубками и проводами, подключенными к аппаратуре…

Еще до того, как я зашел к Кате, успел двумя словами переброситься с сыном. Он мне сказал, что сам толком не знает, что с ней произошло. Что в больницу ее доставили в сопровождении ее парня, который куда-то подевался. Он-то и сообщил, что у Кати случился эпилептический припадок, а он пытался ее спасти, вытаскивал ее язык – и она тогда искусала ему руку. В итоге он вызвал "скорую".

Короче, не парень, а настоящий герой, подумал я. Пока не начал разбираться.

Уже когда я вышел от дочери, расспросил подробнее о человеке, который был с ней рядом, когда она впала в кому. Сын рассказал, что это бывший следователь Береговского РОВД - Михаил. Они с Катей встречались. Он женат, но все обещал моей дочери, что разведется и создаст семью с ней.

- И она верила?

- Она его любила до беспамятства. Девочке 26 лет было. Так что ему не сложно было все эти годы водить ее за нос.

И я начал его искать, чтобы поговорить лично, получить ответы на мучившие меня вопросы по поводу того, что же произошло той ночью. Оказалось, что он уже на следующий день пересек украинско-венгерскую границу. На телефонные звонки не отвечал.

Тогда я пошел в полицию. Там ко мне вышел и.о. начальника Береговского рауправления (он же – начальник следственного отдела) и один из его замов. Пригласили меня в комнату для посетителей. И едва мы сели – они мне заявляют: у вашей Кати было тяжелое заболевание, от него она и умерла.

Я немного опешил. Говорю: подождите, она четыре года поступала в полицию. Четыре года медицинские комиссии ее проверяли! Было бы что – они бы давно ее "отсеяли". Но ведь не было никаких претензий!

- И Катя ни на что не жаловалась?

- Никогда. Говорю им: а вы знаете, что ее в больницу избитую привезли? Я как только в палату зашел – увидел, что у нее под глазом большой синяк. "Да вы что?!" - удивились. Начальник этот при мне телефон выхватывает, звонит куда-то, требует немедленно послать в больницу следователя, чтобы тот все зафиксировал.

В ходе разговора выясняется, что на место происшествия никто не выезжал – "врачи же сказали, что дело в болезни". Человек умер, клиническая смерть в пол четвертого утра наступила – а они даже не удосужились приехать! Не провели опрос свидетелей! Не сделали вообще ничего! Как они мне объяснили: "мы не имеем права, мы не открывали уголовное производство".

Они даже не опросили свидетеля, который последним видел мою дочь живой и здоровой, который вызвал "скорую", который приехал следом в реанимацию. Они не зафиксировали то, что у него искусана рука, где и как размещены укусы. Они не поинтересовались, отчего Катина одежда вся в крови, в грязи, местами – разорвана.

Первым в реанимацию прибежал мой сын – и ему Катину одежду бросили, как собачью шкуру. Без описи. Нижнего белья среди этой одежды не оказалось. Как рассказывал один из врачей "скорой помощи", его и не было. Она, говорит, сидела на сидении, штаны были приспущены и "было видно срамоту"… Ему это все бросили, он забрал, в машину отнес и снова к Катеньке вернулся. Как мне потом подумалось: это они уже тогда взялись улики уничтожать. Вот так вот нахально.

Полиция не сделала ничего из того, что обязана была сделать. Ни-че-го. Только Катину фотографию в приемной поставили. Да свечку зажгли. И все.

А когда я вернулся в больницу и спросил врачей, приходил ли следователь (которого при мне по телефону отправляли) – мне ответили, что никого не было…

Вот тогда я понял, что они и не собирались ничего делать. Напротив, делали все, чтобы дело замять. Чтобы выставить все так, что Катя умерла из-за болезни, которая вызвала кровоизлияние в мозг.

- И вы продолжили попытки узнать, что произошло с вашей дочерью?

- А как иначе? Но ведь этим профессионалы должны заниматься. А я что могу? Только людей порасспрашивать.

Нам удалось получить видео с четырех камер, установленных в селе, где это все случилось. И там мы увидели, что скорая туда ехала в 3 часа ночи. А назад – только через 20 минут. Вопрос к бригаде скорой помощи: что вы там делали, в селе, в темноте, целых 20 минут, учитывая, что оттуда до стационарной реанимации в Берегово – 6 минут езды? Чего вы ждали? Кто вас информировал? Это как получается, моя дочь там лежала и умирала, а вы инструкции получали?!

- Ответы на эти вопросы вы получили?

- Нет. Члены бригады начали путаться. Один говорит, что они Катю из машины вытаскивали. Другой – совершенно по-другому все описывает… Короче, мои подозрения укрепились окончательно.

- Когда Катя умерла?

- Еще три дня она поборолась. А потом у нее произошла клиническая смерть. Мы только-только ушли от нее. Я ведь всю ночь предыдущую возле нее просидел. Потому что при кровоизлиянии в мозг, говорят врачи, критические 3-я, 7-ая и 21-я ночи. Да и не хотел я, чтобы она оставалась одна… Вот и сидели мы возле нее практически неотлучно.

Врач мне запретить пытался поначалу. А я ему и говорю: вы совдеповские замашки бросьте. Я ничем не помешаю. Я – отец. Даже на роды сейчас отцов пускают. Поэтому дайте мне быть рядом с моим ребенком…

- Вы с врачом говорили о причинах того, что случилось?

- Он повторил то, что они в заключении написали – про кровоизлияние в мозг. А вот что послужило толчком для того, чтобы молодая девушка, которая в три часа ночи отправилась на встречу с любимым, уже в пол четвертого оказалась в коме?

При этом у нее нет одной сережки, одежда измазана – причем так, будто ее тащили по пыльному полу бусика. Обуви на Кате не было. А к носкам, в которых она была, прилипли листочки… Значит, она вырвалась… Она бежала… Я представляю, какую смерть она приняла…

Вот это все, о чем я рассказываю, сын мой сфотографировал. Не полиция. Полиции это все было неинтересно.

Когда Катя умерла, в церкви в том селе проводили заупокойную службу, молились за ее душу. И мы с семьей пошли. Уже возле церкви я смотрю, а сын с невесткой отстали, задержались возле того места, где все это случилось. Это центр села. Там собрания проходят, праздники, концерты. И из досок сколочена сцена, такой вроде подиум, с метр высотой…

Когда я вышел из церкви после службы, возле этого подиума кроме сына и невестки стояли полицейские. Оказалось, мои отстали, чтобы поискать вторую Катину сережку, вдруг где недалеко закатилась. И под досками этой сцены они нашли 4 дочкиных шиньона. Знаете, на защелках таких. Она постоянно волосы удлиняла…

Их сорвать тяжело, на самом деле. Представьте, с какой силой надо было рвать, чтобы они слетели? Я никогда не поверю, что это было сделано, когда ее реанимировали! Врачи здесь ни при чем…

Словом, сын, когда они это нашли, вызвал полицию. И те зафиксировали.

Но человека, который видел Катю последним, и который должен был бы стать первым подозреваемым, никто не задержал, не допросил, не взял у него биологические пробы, кровь на анализ, не провел экспертизу машины. Создавалось впечатление, что они изо всех сил пытались его отмазать. И не только потому, что он – бывший следователь. Они напрямую пошли на укрывание. И у меня есть подозрения, что во всем этом завязан не только он. Других объяснений я не нахожу.

- Но если вашу дочь убили – то за что?

- Я не знаю. Ко мне подходили, рассказывали, что за день до всего этого ее видели, когда она беседовала с одним местным наркоманом. А потом, радостная такая, подругам говорила, что он пообещал ей показать места возле села, где посажена конопля. А она у меня идейная была…

Этот наркоман в ту же ночь умер - якобы от передозировки. Никто там особо и не пробовал разобраться, так это или нет. Наркоман "откинулся". Кому он интересен?

А на следующий день беда случилась с моей Катей. И что я должен думать? Что это все – просто совпадение? Лично я в это не верю.

Да, может, я заблуждаюсь. Этим следователи должны заниматься. Вместо этого они только отмазки придумывают.

- Что показало вскрытие? Оно же проводилось?

- Проводилось. Приехал какой-то известный криминалист, приехало начальство Береговской полиции – и туда, на вскрытие. Я говорю: я войну прошел, можно я тоже пойду, поприсутствую? "Нет, нельзя!". И ни в какую! Хотя почему отец не может находиться при вскрытии своего ребенка?

Когда они вышли после вскрытия – сразу речь зашла о том, что вот, гроб есть, давайте ее похороним. Я к криминалисту: что там, мол? А он мне – "заболевание". Еще только взял ткани на анализ – и уже написал, что причина смерти – болезнь.

Да еще и не сделал того, с чего обязан был начать: с описи внешних повреждений. Но в заключении ничего нет! Ни синяка под глазом, ни губы разбитой, ни царапин, ни ссадин…

Знаете, я ведь мог тогда беды натворить… Благо, сдержался. Написал заявление о недоверии этому эксперту и вызвал криминалиста из области (тот, кстати, все внешние повреждения зафиксировал). И знаете, в полиции тоже есть нормальные ребята. Они мне и шепнули, что если бы не это заявление – в тот же день дело было бы закрыто. Так они планировали сделать.

Есть еще одно очень странное обстоятельство. Когда Катю везли в реанимацию, на ее телефон несколько раз звонили из дежурной части – хотя она уже отдежурила и ушла отдыхать. Зачем ей звонили? Не затем ли, что надо было найти телефон, который она выронила? Это ж бойня была по-любому… А потом, вероятно, телефон нашли, и он его привез в реанимацию и отдал. А медики уже вернули его вместе с вещами моему сыну – весь в крови.

Когда же мы попытались Катин телефон включить, он оказался заблокирован. Отдали его хакерам, те сказали, что кто-то уже пытался его взломать.

- Зачем? Там было что-то важное?

- Как минимум, там есть доказательства того, что приятель Кати врал, когда уверял полицейских, что последние три месяца они с моей дочерью не общались. В телефоне сохранилась их переписка – каждый день. А в ночь, когда случилась беда, была куча звонков и СМС вплоть до 3 часов ночи.

Телефон мы полиции не отдавали. Сын дал им распечатки с телефона – работайте.

Вот только они не работают. До сих пор нет подворового обхода, не установлены и не опрошены свидетели, не прижали реанимацию… Масса вопросов.

И раз никто не ищет на них ответы, делать это должен я. Потому что я – отец. И я все это время бегал с высунутым языком. Вместо того, чтобы побыть возле дочери. Возле ее гроба.

- Открыто ли на данный момент уголовное производство и по какой статье?

- Вроде бы открыто – по 115 статье, умышленное убийство. Но это не точно. Мы не знаем точно. Моему адвокату не дают ознакомиться с делом. А следователь избегает с ним общения.

- Как аргументирует?

- А никак. То она занята, то не может говорить и перезвонит, когда освободится.

Я с ней общался один раз. Когда после смерти Кати давал показания. После того сколько ни звонил – она не могла разговаривать, обещала перезвонить и так ни разу и не перезвонила…

А что вы хотите? Она местная. Ну не может местная полиция расследовать криминал по своему работнику. Это должна область забрать. Но область почему-то молчала…

Вот у меня и возникает вопрос: бытовое? Да нет, не бытовое. Тут настоящий спрут закопан, понимаете? Огромный отвратительный спрут.

- Считаете, ваша дочь влезла во что-то, во что не следовало?

- Так точно! Она всего 4 месяца проработала. Ее приняли после юридической академии и она уехала в Одессу, в учебный центр полиции – по сути, еще один отбор прошла, на котором многие не выдерживают, отсеиваются. Она выдержала. Только-только получила лейтенанта. Должна была отмечать в воскресенье (в реанимацию девушка угодила в субботу) - не дожила.

И в итоге ребенок жизнь положил за свои принципы.

Я, бывает, сижу и думаю: а могла ли она избежать физической смерти? Да, могла. Могла на уступки пойти. Могла пообещать то, что от нее требовали. Но она была совершенно другим человеком. И вместо того, чтобы предать свои принципы, свое внутреннее "я" - она предпочла погибнуть.

Она не хотела этого дерьма, этих наркотиков. Алкашей на дух не переносила. Мне рассказывали, если видела пьяного, когда шла на дежурство – скручивала его и тащила в райотдел. Мимо несправедливости не проходила никогда… Начальник участковых мне говорил, что хотел ее своим замом сделать – потому что законы знала отлично и имела острый аналитический ум, во все вникала, всем интересовалась…

Вот только не оказалось рядом никого, кто бы ей подсказал, кто свой, кто чужой. Кто бы предостерег. Уберег.

Мне в этом отношении больше повезло. Не знаю, что бы было, если б не побратимы. До последнего своего вздоха буду им благодарен за то, что с самого начала рядом были. Поддержали меня в нужный момент. Удержали от глупостей. Они и шум подняли.

И я не смогу жить, пока не узнаю, почему погибла моя дочь. И пока те, кто виновен в ее смерти, не понесут наказания.

- Вы знаете, где сейчас находится человек, который был с вашей дочерью в ту ночь?

- Полиция знает. Да он приезжал даже когда я там еще был, по Кате еще и 9 дней не было. Мне знакомые рассказывали. Да и по документам это ж легко проследить. По украинскому паспорту он – Михаил К. Правда, у него еще венгерский есть. Как он там записан, я пока не знаю.

Со мной он не встречался. Как мне сказали в полиции – "он вас боится". А чего бояться, если ты чист? Виновен он или нет пусть решает суд. Мне же не нужна месть. Я лишь хочу посмотреть ему в глаза. Об одном этом и прошу: дайте мне посмотреть ему в глаза.

Среди побратимов есть "горячие головы", конечно, но мы должны действовать исключительно по закону. Иначе к чему мы придем в итоге?

За последние дни мне позвонили и написали многие люди. И знаете, чаще всего их реакция на все это – гнев и злость. Я тоже испытываю и злость, и гнев, и боль. Но понимаю, что злость в отношении всей силовой системы – это тоже неправильно. В полиции есть и нормальные люди.

Я видел полицейских с затравленными глазами. И понимаю, что то, что случилось с моей дочерью – это знак и для них. Мол, делайте, что сказано – или с вами может случиться то же. Вот ведь что страшно!

И рано или поздно нормальные сбегут оттуда. Останутся те, кто за доллары мать родную готов продать. Те, кто сейчас зарабатывает на переправке через границу наркотиков, оружия, проституток и нелегалов… Ну мы ведь все знаем, что творится у нас в приграничных районах!

И вместо того, чтобы сесть, жалеть себя и лелеять свое горе, я лучше сделаю все, чтобы хоть немного это изменить. Насколько хватит моих сил и отведенного богом времени.

Я хочу огласки. Не потому, что боюсь за собственную жизнь. Хотя меня предупреждали, чтобы я был осторожнее. У меня есть зарегистрированное оружие и в случае чего пару человек я бы прихватил с собой.

Огласка мне нужна потому, что когда те, на чьих руках кровь моей дочери, почувствуют, что их загоняют – они, как собаки, начнут грызть друг друга. И сливать - лишь бы спасти собственную шкуру.