Российские оккупанты на оккупированной части Харьковской области. Какие преступления совершает путинская армия?

Читати українською

Обстрел частных домов мирных жителей всех видов оружия, пытки военнопленных, отбор пищи у местных жителей.

Так о так называемых «демилитаризации» и «денацификациях» в телефонном разговоре рассказывал, хвастаясь, своим родственникам российский военный. Эти переговоры перехватила Служба безопасности Украины.

Журналисты «Схем» верифицировали содержание «пленок», идентифицировали этого русского солдата и подтвердили его слова о совершенных преступлениях, выяснив, где он находился, общаясь с родственниками, и проанализировав спутниковые снимки разрушенной местности. А благодаря телефонным трафикам журналисты смогли проследить движение его бригады по территории Украины.

Впоследствии Схемам удалось поговорить с военным непосредственно по телефону. Сейчас он – в России после полученного в Украине ранения. Что происходит на ныне оккупированных территориях Украины после полномасштабного вторжения? Какие преступления совершает русская армия? Но как расследовать действия российских военных в населенных пунктах, которые пока не уволили ВСУ?

«Все дома н***р танками разъе***или»

– Сегодня мы ни***во так проявили себя. Мы, считай, деревню с трех сторон окружили, н***й, и е***или. Просто дома, короче, ее выносили, стреляли по всему: по домам, по машинам, все. Все дома, н***р, танками разъе***или и БТРами. Двое пленных взяли. АК-47 у них отжали, винтовку отжали, СВДшку. Ухо одному отрезали.

– Зачем?

– Он не хотел говорить, ему ухо отрезали.

Как удалось идентифицировать Схемам, откровенно о преступлениях на территории Украины в перехваченном СБУ разговоре говорит 21-летний российский военный Станислав Шматов. Танкист. Его собеседник – отец, 51-летний Александр Шматов.

Это еще ему пулю в лоб не пустили или БТРом не четвертовали, так что это еще нормально, мягко. А так можно было просто его поставить вон, и короб от пулемета, 100 патронов «семерок», и просто у него выпустить, короче, «друшлячок» сделать. Максимум, можно было еще палец отрубить, парочку» , – говорил на перехвате Станислав, смеясь.

Военный рассказывал отцу, из чего именно они обстреливали украинскую деревню: из «Градов», минометов, «БУКов». Его отца, судя по вопросам, интересовали бытовые вопросы. Так сын-военный признался еще в одном преступлении.

– А эти, пайки дают, сынок?

– Вот как с болота тогда, из России уезжали, нам давали и все. Да, изредка кто-то жрет. Сейчас вон пацаны на разведку сходили, принесли колбасы, майонез, сало, – рассказывал Станислав.

– В магазин зашли? – спросил его отец.

– Да нет, по людям вон прошлись. А смысл им залупиться? У нас стволы.

- Ну да.

– У нас танк, е**а. Кто-нибудь что-нибудь залу***тся – минус дом и живи, как хочешь, на улице.

– А так можно, да?

– Так нужно.

Что еще известно об этом российском военном, признавшемся в том, что с сослуживцами разрушал дома мирных жителей, издевался над пленными и мародёрами?

Станислав из села Новотулка Хворостянского района Самарской области России – это более 1000 км от границы Украины.

На его странице в «Одноклассниках» фото нет, но сразу бросаются в глаза его предпочтения: Россия, так называемая отвага его коллег по армии, ведьмские молитвы за министра Лаврова, президент Путин в сердечках и церковных образах. Также Станислав считает "классными" видеоработы так называемых "кадыровцев", молится Господу, чтобы тот остановил войну, и вместе с тем считает, что Россию нельзя остановить.

Впрочем, страницу в Инстаграмме военный, вероятно, забыл закрыть. На нем он выставляет селфи, фото с друзьями, одноклассницами и даже публикует документы. Много документов.

Самые свежие его фото в сети – с 2020 года. Станислав распечатал свои портреты, похоже, на подарок.

В настоящее время Шматов служит в 15-й отдельной мотострелковой бригаде Центрального военного округа. Эта бригада, как указано на сайте воинской части, выполняла так называемые миротворческие задачи в зонах вооруженных конфликтов Северной Осетии, Приднестровья и Абхазии.

Эта так называемая миротворческая бригада принимала участие в незаконном захвате Крыма и боевых действиях на востоке Украины, когда президент Путин уверял, что «российских войск в Украине нет».

Движение бригады по Украине

Схемы смогли установить движение этой бригады по территории Украины. А именно – благодаря данным трафика мобильного Станислава Шматова – то есть, где именно его телефон соединялся с башней мобильного оператора.

В первый раз это произошло 3 марта в районе села Бригинцы Черниговской области. До 31 марта он ловил станции от Бригинцев до города Нежина того же региона.

Затем телефон временно исчез «с радаров».

Согласно сообщениям Генштаба ВСУ в те дни, отдельные подразделения Вооруженных сил РФ осуществляли «частичный вывод», в частности, с территории Черниговской области – оставив лишь подбитую технику.

В следующий раз танкист Шматов появился в сети уже в середине апреля. Телефон военного соединился с башней, расположенной на границе трех областей – Донецкой, Луганской и Харьковской.

И уже через несколько дней его разговор перехватил СБУ.

«Я х**н его знает, ну, это Харьковская область»

«Схемы» получили ранее неопубликованные полные разговоры военнослужащего Шматова, которые удалось перехватить. Эти разговоры демонстрируют представление российских граждан, в частности через призму его отца – о жизни в Украине.

Но важны они прежде всего тем, что они являются дополнительным свидетельством преступлений русской армии. Также общение родственников помогло журналистам установить точное местонахождение военного. А значит – узнать, где именно они брали заложников и стреляли по домам мирных жителей.

– Село большое, что ли? Как Новотулка? (село в Самарской области РФ, откуда родом Шматов – ред.), – спрашивал Станислава отец.

– Больше, наверное, раза в два, два с половиной, – отвечал военный РФ.

– Как Хворостянка (село в той же Самарской области – ред.)?

– Наверное, больше даже Хворостянки, я тебя отвечаю! Вообще к ***на!

Так, военнослужащий Шматов с отцом, используя знакомые обоим родные топонимы, пытался разобраться, в каком конкретно населенном пункте в Украине он находится. Сам он точно не знал.

– Вот что-что, а название – х**н его знает, – говорил армиец.

– Там сколько еще будете находиться? – спрашивал отец.

– Пока не зачистим полностью, мы вообще первые сюда зашли. Чисто сегодня с утра артой их накрыли, и потом мы вошли.

– А рядом огород какой?

– Я х**н его знает, ну, это Харьковская область.

Всего младший Шматов, находясь в Украине, созванивался с отцом почти 70 раз.

– Мы сейчас у железной дороги вообще стоим. Здесь как бы деревня идет, с одной стороны рельс – деревушка, и с другой стороны рельс – деревушка. Деревушка одна, и просто через нее идет железная дорога. Вот, с одной стороны, где мы ехали, мы там все дома рас**рачили, а вот с этой еще пока нет, – рассказывал в одном из разговоров военный РФ.

– А БТРов сколько? – интересовался отец.

– Около 15 штук.

Во время одной из телефонных бесед на запись попали разговоры танкиста Шматова с сослуживцами. Что также помогло Схемам в установлении местности.

– Мы там живем. Там хозяева в этом доме живут. Мы там у них телефоны забрали, все забрали, – рассказывал Шматов.

– Есть информация, что сегодня со стороны речки…, так что обращаем особое внимание в сторону речки, – слышно на записи голос другого русского военного.

– Да вон, по «радийке» комбат передал, что в сторону речки, «полупокеры» наши ходили. То, что гаврики снова там засели, где-то в лесу. Сейчас надо это командиру сказать, – объяснил Шматов.

Составив эти фрагменты разговоров в одно целое, по словам Шматова, можно понять, что 15 апреля он вместе с сослуживцами сначала обстреляли из артиллерии село на Харьковщине, ближе к Луганщине, затем заехали туда на бронетехнике, обстреляли одни дома мирных жителей, а в другие – заселились. В этой деревне, судя по разговорам Шматова, есть железная дорога, водоем и лес.

Опираясь на технические данные трафиков – башни сотовой связи, по которым проходило телефонное соединение, охватывают Боровскую общину Харьковщины.

Схемы связались с председателем этой территориальной общины и попросили помочь установить местность.

«Я могу почти на 100% говорить, что это село нашей общины, село Пески-Радьковские. Это второе по количеству населения, по величине село в нашем обществе после Боровой, там около 2 тысяч населения. Есть лес, есть река. Не просто река, а чудесное Оскольское водохранилище – жемчужина Слобожанщины. К сожалению, сейчас там воды почти нет. Это последний населенный пункт нашей общины, который был оккупирован, где-то 14 апреля, 15 там были бои», – рассказал Боровский поселковый голова Александр Тертышный.

Это село до сих пор под оккупацией. Туда войска РФ, как утверждают провластные российские медиа, зашли как раз 15 апреля.

Также там в то время действительно попали в плен несколько украинских военнослужащих – согласно источникам «Схем» в разведке. Их имена по соображениям безопасности в ведомстве не раскрывают.

Оккупированное село: свидетельство о преступлениях армии РФ

В деревне подтверждают сказанное русским солдатом в разговоре с отцом. Армейцы жестоко обращались и с гражданским населением, некоторые из них также брали в плен.

«Сначала было очень непростое, тяжелое и жестокое отношение. У нас были случаи в Песках-Радьковских, мы знаем дом, где они допрашивали наших людей, особенно участников АТО. Списки собирали, жестоко себя вели очень. В первые дни оккупации люди долго сидели в некоторых деревнях в погребах. Я, например, лично разговаривал с человеком, который сказал, что бабушка выглянула из погреба, когда они заходили в эту деревню, застрелили из автомата, и они «неделю сидели в погребе с неодушевленным человеком». Было и такое», – рассказал Александр Тертышный.

А вот еще фрагмент другого неопубликованного телефонного разговора упомянутого российского солдата Шматова, оказавшегося в распоряжении Схем. На этот раз – с женщиной. Это его родственница Ирина Железникова.

– Собака, говорю, лает. Да это вон у «мирняка», – так Шматов описывал родственнице, что видел вокруг.

– А как вы поняли, что это «мирняк»? – спрашивала у него Железникова.

– Так мы у них и живем.

– А они за вас, что ли, или нет?

– Да я е*у. Они как русские, н***й, е***ь, у них даже акцента нет.

С Ириной Железниковой Шматов говорил чаще всего. Через несколько месяцев войны в Украине они созвонились более 200 раз и отправили друг другу сотни смс-сообщений.

«В воскресенье там, короче, я тебя закажу специальное, вот беды, вот всего… Праздник, короче, в церковь похожу. Мало ли, пускай будет…», – говорила Ирина своему родственнику-военному.

И эти разговоры тоже показательны – военный рассказывает женщине, от чего на самом деле русская армия «освобождает» украинцев. Вот, например, рассказ Шматова о том, как они только приехали в новую деревню и зачищали его:

– Мы его сегодня полностью зачищали, – рассказывал Шматов.

– В смысле зачищали? Вот кого? Вот «нациков»? – спрашивала у него родственница.

– Вот всего. Просто стреляли по всему.

Военный также рассказывал родственнице, что расстрелянные и разрушенные его бригадой дома это такая спланированная тактика.

– Танки-х***ки, б***ь. Просто дома, короче, нах*й выносит, – делился военный.

– У вас командир дал задание? – спросила Ирина Железникова.

– Да. Комбат, комбриг, замкомбрига. Он говорит: «Тушите все н***й, б***ь, прямо, что видите. Дома все н***й».

– А как же мирные остались с собакой?

– Во***, вообще. Всех тушит. Как комбат выразился в советке: тушите всех н***й. Ну, такая фигня, – смеясь, рассказывал Станислав.

И, похоже, этот преступный приказ военнослужащие выполнили.

«Люди этого населенного пункта сообщают, что поначалу чрезвычайно сложная ситуация была, обстрелы были, много дней они сидели по подвалам, погребам. Связи с ними у нас нет, но мы знаем, что на многих улицах есть поврежденные дома, точно знаем, что частично разрушена школа. И в школах разграблена компьютерная техника. Вообще, люди находятся в непростой морально-психологической ситуации, в условиях оккупации», – рассказал Боровский поселковый голова Александр Тертышный.

Расследование преступлений на оккупированных территориях

Здесь возникает другой важный аспект: как расследовать преступления на ныне оккупированных территориях? Правозащитники считают, что сейчас нужно собирать хотя бы отдельные факты.

«Ситуация достаточно сложная – на сегодняшний момент большинство преступлений скрыты, из-за того, что территории недоступны», – считает адвокат, юрист Харьковской правозащитной группы Анна Овдиенко.

С начала широкомасштабного вторжения с заявлениями о преступлениях в Харьковскую правозащитную группу обратились уже более полутора сотен жителей региона.

«На данный момент у нас личных 152 обращения, а если зафиксированную информацию говорить из открытых источников, то по Харьковской области уже цифра приближается к 3 тысячам зафиксированных преступлений (статистика приведена по состоянию на июль; по состоянию на август в базе правозащитников уже около 4400 эпизодов из открытых) источников, а за персональными обращениями более 200 – ред.). Большое количество и пыток, к сожалению, и насильственного вывоза людей, и угонов, и, в том числе, присвоения имущества, обворовывают магазины и частные дома, и, конечно, много разрушений жилых построек», – говорит Анна Овдиенко.

Часто жители на оккупированных территориях ищут пропавших родственников. И пытаются это делать самостоятельно – через сообщества в Интернете.

Узнать о том, что происходит на ныне оккупированных территориях Харьковщины, почти невозможно – из-за отсутствия связи и контроля российских военных. Но посмотреть на упомянутую деревню со спутника и увидеть разрушение можно. Что «схемы» и сделали.

Вид оккупированной деревни из космоса

«Схемы» отправили запрос в одну из компаний, специализирующихся на спутниковых снимках – Planet Labs. В ней были предоставлены снимки, на которых видно, как село Пески-Радьковские выглядывает из космоса ныне.

С северной стороны села, откуда двигались оккупационные войска – именно по улице Садовой российские военные заходили в деревню – можно увидеть несколько разрушенных дотла зданий.

«Стреляли по всему. По домам, машинам», – говорил в одном из разговоров Станислав Шматов.

Фото одного из таких разрушенных домов сделали местные жители и передали редакции.

Соседний дом на той же улице Садовой также обстрелян.

Разрушение можно увидеть и по другому краю села.

«Мы, считай, эту деревню с трех сторон окружили, на, и еб», – рассказывал по телефону военный РФ.

Здесь можно найти несколько домов без крыш, а также целый ряд изуродованных зданий. Примечательно, что улица называется Мира.

Эту улицу в начале июля сняли местные. В настоящее время дома на ней повреждены обстрелами. Вероятно, о них также признается танкист Шматов по телефону: «Танки-х***ки, б***ь. Просто дома, короче, на х*й выносит».

В центре деревни армия РФ обстреляла ангар для хранения сельхозпродукции.

А то, что в доме учителей по меньшей мере нет крыши, хорошо видно даже со спутника. В распоряжении Схем также есть фото и видео с земли, сделанное местными.

Напротив дома учителей – местная школа, которая также испытала разрушения.

Журналисты сравнили снимки компьютерного класса в семье до захода российских военных в деревню и после того, что российское военное и политическое руководство называет «увольнением».

По той же улице Центральной – дома мирных жителей.

Слова русского танкиста Шматова «п***й вообще, всех тушит», когда его спрашивали о мирных жителях,   также подтверждаются – дальше по улице можно увидеть разрушение еще нескольких частных построек. По крайней мере, таких, которые можно увидеть из космоса.

А потом, судя по спутниковым снимкам, армейцы установили блокпост и вырыли окопы и траншеи.

Что сказал Шматов журналистам?

После 15 апреля, то есть начала оккупации села Пески-Радьковские, мобильный телефон Шматова на 10 дней исчез «с радаров». А потом появился уже южнее, в соседней области – Славянском районе Донбасса.

А после 1 мая его путь в Украине вообще прервался, по крайней мере, телефон, по которому он говорил с родственниками и признавался в военных преступлениях, перестал появляться в украинской сети.

Схемам удалось непосредственно поговорить с военнослужащим.

Станислав Шматов сообщил, что в мае получил ранения в Украине, поэтому сейчас находится в России. При этом он пытался возражать против преступлений, в которых признавался ранее родственникам.

– Вы подтверждаете, что двинулись на дома мирного населения, мучили мирных жителей, военнопленных? – спросил Шматова журналист «Схем» Георгий Шабаев.

– Чего, бл**ь? – ответил Шматов.

– Я вам могу включить запись, можете послушать.

– Я, бл**ь ни одного пленного-то не видел. Я рассказывал то, что пацаны там делали.

– То есть вы лично ничего не делали, это ваши сослуживцы делали?

- Ну да.

– А пальцы, уши кому-то отрезали?

– Пальцы – нет. Честно, вот именно моя бригада и мои пацаны, кто со мной там был, никто ничего такого не делал.

– Почему тогда в телефонных разговорах вы говорите о том, что ухо отрезали, выстрелили из танка в дом?

– Как пацаны рассказывали, и я вот рассказывал.

– И ваш командир бригады вам не давал никаких указаний по поводу того, чтобы терроризировать мирное население?

– Я там, как бы, был на своей волне, мне было по барабану на всех.

– Есть цитата из записей ваших разговоров:«Дома выносит, комбат, комбриг дал указание, говорит: «Тушите все, что видите, дома…». У вас пытаются: «А как же мирные остались?», а вы говорите: «Все равно вообще, всех тушит…» – сказал журналист.

– Ну да, было такое указание на втором мероприятии, – смеясь, ответил Шматов.

– Вы понимаете, что это нарушение законов войны?

– Нет, ну мы это понимаем, мы ведь так не делали.

Впоследствии Шматов все же рассказал о по крайней мере одном убийстве на территории Украины.

– Я вам могу включить запись вашего разговора, где вы сказали: «Он не хотел говорить, мы ему ухо отрезали». О ком это речь? – спросил журналист «Схем».

– Бл**ь. Ааа… Это на первом западе пацаны, короче… (смеется)… бл**ь, корректировщик, короче, был на заводе.

– И что произошло?

– Как рассказывали, п***ы ему дали неплохой. А потом пристрелили.

И только после признаний российский военный все-таки решил выяснить, с кем он общается. Узнав, что с журналистами, сменил риторику.

– А поинтересоваться можно? С кем я вообще имею разговор?

– Меня зовут Георгий Шабаев, я – журналист Радио Свобода, украинской редакции.

– Украинский?

– Да.

– И ты мне звонишь.

– Да, я вам звоню.

– На**я?

– Чтобы подтвердить информацию, которая есть в ваших разговорах с вашими близкими. Это подтверждение ваших военных преступлений, эти записи.

- Да какая х*й разница, н***й, е****ь, какое там преступление было, ты н***й мне звонишь?

– Чтобы это уточнить и подтвердить. Вот вы со мной поговорили, я подтвердил, что это ваш голос на записи.

– Да б***ь, это тебя есть вообще не должно, чей там голос на записи. Я, н***й, приеду и тебя башку прострелю, н***й, если ты еще раз позвонишь кому-то из моей бригады или моих пацанов.

«Схемы» также позвонили по телефону и другому фигуранту аудиоперехватов – отцу этого военного. Он на вопросы журналистов не ответил.