Замучены и расстреляны рашистами мирные жители села Мощун

Я Иваненко Ольга Анатольевна, жительница села Мощун Киевской области. Когда началась война, мы проживали в собственном частном доме: я, муж, ребенок, бабушка, сестра, дедушка (уже покойный), зять, племянница и мой брат.

Каким для вас был день начала полномасштабного вторжения РФ в Украину?

Ужасно! Первое, что мы увидели, это были вертолеты. Мы вышли во двор и увидели, как они летели в сторону аэродрома в Гостомеле. Не знаю точно, сколько их было, мы насчитали около тридцати шести. Потом мы услышали взрывы и увидели дым со стороны Гостомеля. Нам было очень страшно, мы понимали, что надо убегать, стали собирать вещи. Вечером мы хотели ехать, но в конце концов почему решили остаться. Но уже на следующий день мы должны ехать, забирать дедушку из больницы.

Он нам позвонил и сказал, чтобы мы приехали за ним, ведь в больницу привезли много наших раненых бойцов из-под Гостомеля, а его уже выселили из палаты и положили в коридоре. Когда мы ехали в больницу, видели вокруг солдат и военную технику, было очень страшно, трупы лежали на дороге, моста уже практически не было. Наконец нам удалось забрать дедушку, в ту ночь мы заночевали в доме, были обстрелы, мы бегали прятаться в погреб. А на следующее утро в Мощуне уже были автоматчики, заехали танки, поэтому мы решили убежать, а вот дедушка так и остался в Мощуне.

В первые дни войны были ли обстрелы в Мощуне?

Да, с первого дня начали в нас стрелять. Очень много было русских военных в Мощуне. Но ведь так же их долго потом ловили в деревне.

Иваненко Ольга, село Мощун

Почему ваш дедушка не захотел эвакуироваться вместе с вами?

Дедушка не захотел, мы пытались уговорить его уехать, но он не захотел. Потом за ним даже волонтеры приезжали, хотели унести, однако и им он сказал, что останется дома. Потом нам люди рассказали, что еще где-то 8 марта видели, как из дома шел дым: то есть он, судя по всему, топил в доме и еще был жив. А уже 10 марта, когда здесь был очень сильный обстрел, танки стреляли прямо по домам, дедушка никто не слышал и не видел. Через некоторое время мы узнали, что его расстреляли. У нас были фотографии, но их мы удалили, ведь это жуткая картина. Хорошо было видно в голове три отверстия, пули вышли сквозь тело, очень страшно. Полтора месяца тело пролежало.

В каких обстоятельствах российские военные расстреляли вашего дедушку?

Мы до сих пор не можем этого понять, ему было семьдесят четыре года, а он еще человек с инвалидностью. Он никого не трогал, ничего никому плохого не делал. Жил себе человек… Чего так случилось – никто не знает и уже не узнаем.

Известно ли вам о других случаях военных преступлений россиян против гражданских в Мощуне?

Да, у нас много в селе людей пытали. Одну женщину привязали к дереву, говорят, ее насиловали. Я видела это видео: она была привязана к дереву уже мертвая. Знаю, что парня из нашего села расстреляли, еще одного до сих пор не нашли. А одну бабушку нашли возле погреба на лестнице… Она сама умерла или ее убили — неизвестно.

Как вы узнали о том, что ваш дом разрушен?

Мы узнали из новостей, что Мощун разбомбили. А потом моя сестра приехала сюда и сбросила нам фотографии нашего разрушенного дома. Сказала, что у нас дома уже нет.

Что именно из вашего имущества пострадало?

Дом. Все, что было дома. И телевизор, и холодильник полностью все, что было.

Разрушенный дом Ольги Иваненко, село Мощун

Могли ли вы подумать, что такое произойдет?

Нет! Даже когда мы увидели русские вертолеты, когда уже знали, что бьют по аэродрому в Гостомеле, думали, что разобьют аэродромы, воинские части и уйдут. Но они пошли через деревню, они хотели на Киев. Когда они были здесь, мы тоже надеялись, что они никого не будут трогать, а они (поскольку не смогли дойти до Киева) решили разбить село.

Сколько снарядов прилетело в ваш дом?

Из того, что мы насчитали, то с одной стороны дома было четыре, с другой еще одна, во дворе три, а еще у ворот тоже был прилет.

Что планируете делать дальше?

Жить! Мало-помалу отстраиваться, жить… Да и другого выхода у нас нет, ведь помощи от государства мы не получаем, ничего нет. Как будет, так будет, что удастся сделать, то сделаем…

Помогают ли вам волонтеры?

Волонтеры помогают продуктами: сейчас уже не так, как было, но все равно помогают.

Какие эмоции вы испытывали, когда узнали об уходе Мощуна?

Мне стало гораздо легче на душе, я понимала, что наша деревня уже свободна, что мы можем вернуться домой, но было еще страшно, ведь все было заминировано. До сих пор, кстати, многое здесь заминировано, работают саперы. Вспоминая тот момент, мне одновременно было страшно, но и домой хотелось. Моя бабушка вернулась раньше, звонила мне, говорила, чтобы и я возвращалась, но из-за страха сразу не уехала. Конечно, прежде всего, боялась за ребенка, чтобы не побежала куда-то в лес, туда, где очень много мин.

Изменилось ли ваше отношение к россиянам?

Да, очень! Лучше бы вообще их не было.