"Мы находимся в своего рода решающей фазе", – считает Майкл Кофман. «Многое будет определено в ближайшие несколько недель, – продолжает он. – Сейчас мы находимся в том положении, когда выявляются основные факторы, влияющие на ход украинского наступления».
Майкл Кофман – один из самых влиятельных военных экспертов в США по евразийской и российской тематике, отмечает « Голос Америки ». Еще в январе прошлого года подробно предусмотрел направления, последовательность и сроки российского вторжения в Украину. Помимо сотрудничества с Фондом Карнеги, которое Кофман начал в текущем году, он также известен как ведущий научный сотрудник Центра военно-морского анализа США (CNA) и Центра новой американской безопасности (Center for New American Security), CNAS). Эксперт бывал в Украине и посещал театр боевых действий.
Прорвано или нет оборону россиян?
Полемизируя с «диванными» (wheelchair) экспертами, которые строят свои оценки «в основном на анализе снимков с коммерческих спутников», Кофман отвечает на вопрос о том, чего же достигли сегодня украинские Вооруженные силы? Прорвали ли они оборону противника или только вклинились в нее? Отстает ли наступление от «графика» или «оправдывает ожидания»?
«Эти вопросы вызвали фантастический спор о сроках… – говорит Кофман. – Как нам классифицировать происходящее? Самый верный способ – это сказать, что за последние две – три недели динамика изменилась и украинские Вооруженные силы набрали обороты. Провести четкую границу непросто. На мой взгляд, украинским силам удалось прорвать первую линию россиян, создав выступление на Токмацком направлении. Сейчас они пытаются расширить его, чтобы продвинуться вперед: фланги не так уж уязвимы, но все равно им будет трудно продвигаться вперед на юг, не взяв под контроль Вербовое, на окраине которого они уже находятся».
Кофман подчеркивает, что Россия построила сложную и глубокую оборонительную систему. То, что принято называть ее первой линией, действительно имеет определенную толщину и состоит из передовых рубежей (которые преодолены полностью на ряде направлений) и более глубокой структуры.
Это еще не совсем прорыв, но процесс прорыва, – уточняет Кофман на страницах сетевого издания War on the rocks, редактор которого является – Больше всего похоже на прорыв [первой линии] и серьезное проникновение во вторую линию – это уже семантический спор. Прогресс был устойчивым, но отрывочным в течение нескольких месяцев».
Кофман напоминает, что «российская оборона была в основном сосредоточена на удержании первой линии: об этом говорит структура оборонных сооружений. Там сосредоточились россияне и пытались помешать украинскому наступлению». Это отвечает политическим целям России, направленным прежде всего на контроль за максимумом площадей. «Поэтому в первые несколько месяцев наступление ВСУ было очень медленным: из-за самой плотной линии обороны украинцам действительно непросто было прорваться».
Майкл Кофман фактически признает определенные упущения в разведданных о передовых позициях россиян: «Их оборона действительно достаточно надежна. Там есть нечто большее, чем сначала казалось специалистам по разведке, которые смотрят на это за коммерческими спутниковыми снимками. На самом деле первая линия в значительной степени оказалась главной линией обороны, поскольку российские войска предпочли сосредоточить свою оборону впереди других линий».
Почему медленно?
Следовательно, прорыв наиболее устойчивой линии в основном стратегическом направлении должен принести заметное изменение динамики наступления в ближайшее время.
Вторым фактором роста динамики наступления является истощенность российских войск: “Степень, к которой украинцам удалось ослабить войска противника, проявилась в том факте, что россиянам пришлось задействовать свои лучшие резервы: не только 7-ю, но и, что более важно, 76-ю десантно-штурмовую дивизию. Теперь очевидно, что дальнейшая борьба в гораздо большей степени зависит от искусства использования резервов: кто лучше управляет ими, кто сможет дольше сохранять достаточное боевое напряжение и сохранять темп, лучше способен управлять своей боевой мощью, у кого больше решительности и настойчивости”, – заключает Кофман.
Третьим фактором изменения динамики на фронте эксперт считает вопрос артиллерийских боеприпасов с российской стороны: теперь они экономят их и пытаются адаптироваться к такому подходу. Россия значительно нарастила производство артиллерийских снарядов и даже производит их, по сообщениям СМИ, больше, чем США. Однако этого мало для фронта протяженностью 1200 км. Это заставляет Россию обращаться за помощью в Иран и КНДР: выбор союзников у Путина не велик.
С другой стороны, Украина сильно зависит от того, что предоставляют США. Вот почему решение поставить кассетные боеприпасы было таким решающим: без него наступление могло бы завершиться раньше», – отмечает Кофман.
Когда завершится украинское наступление?
Этот вопрос эксперт считает таким же схоластичным, как и спор о прорыве или продавливании обороны: «Я не знаю, когда это произойдет… Самое важное, кто объявит наступление оконченным? Кто и как будет оценивать его результаты? Если это будут украинские военные, они могут не делить его по периодам и не называть какого-нибудь дня точкой остановки, а просто продолжить операцию и зимой».
Второй участник дискуссии в Фонде Карнеги, Дара Массикот (Dara Massicot), также научный сотрудник программы "Россия и Евразия" Фонда Карнеги, выпускник Военного колледжа ВМС США (US Naval War College), бывший аналитик по российскому военному потенциалу в Министерстве обороны США, добавляет красок:
«Преодоление построенной россиянами обороны действительно кропотливая работа. Речь идет о продвижении через одно из самых густых и сложных минных полей, которые мы видели в последние десятилетия – под артиллерийским обстрелом, налетами беспилотников, в условиях активной радиоэлектронной борьбы. Это, если бы вы видели, происходит в траве высотой до пояса или по колено… Так что это очень медленный, напряженный процесс, доводящий людей до психологического предела. Но украинцы адаптировались и двигаются вперед».
Дара Массикот цитирует генерала Марка Милли (Mark Milley), главу объединенного комитета начальников штабов армии США: «Я никогда не чувствовал ничего подобного тому, что украинцы переживают прямо сейчас на поле боя. Я бывал в разных боевых ситуациях, но никогда ни в чем подобном этому по интенсивности». Массикот подчеркивает: когда старший офицер говорит: «Вы знаете, у меня нет непосредственного опыта в этом – это важный пример для всех остальных. Думаю, украинцы могут многому научить нас в таких войнах в 21 веке».
Ожидания изменились
«Что же, похоже, ожидания [Запада] изменились, – говорит Майкл Кофман. – Еще в августе мы наблюдали очень пессимистический рассказ, теперь оценки кажутся более положительными». Кофман снова упрекает интернет-экспертов и популяризаторов:
«Слабые знания о том, как действуют реальные силы на фронте, нехватка представления о масштабе, о военной тактике, нехватка знания оперативной среды – реальных условий на поле боя, как это выглядит на самом деле и что вы можете и чего не можете делать, что способно принести успех – это основная часть проблемы… Ведь нас там нет, наше присутствие очень ограничено. И поэтому наша способность чувствовать и понимать, что происходит на фронте, ограничена», – предостерегает эксперт от поспешных оценок.
Майкл Кофман недавно вернулся из Украины и не может воздержаться от эмоционального возгласа: «Кому понравятся "кабинетные генералы", у которых, возможно, поначалу нет серьезного опыта в такой работе (учитывая наши войны последних 30 лет), которые никогда не были на передовой …Реальность войны очень отличается от того, как ее изображают в социальных сетях или даже иногда в серьезной печати».
F-16, ATACMS, Abrams etc
«Слишком много разговоров сосредоточено на конкретных видах оружия, и это делает оценки очень поверхностными, – считает Майкл Кофман. – Следует сосредоточиться на общей картине военных инвестиций, которые мы должны вложить в правильное производство артиллерийских боеприпасов, средств противовоздушной обороны, а также на расширение масштабов обучения, чтобы воссоздать украинские Вооруженные силы».
Эксперт считает, что опоздание Запада с развертыванием военного производства связано с необоснованными «опасениями относительно эскалации, неспособностью приобрести политическую волю, чтобы сделать правильные инвестиции в нужное время, с непониманием того, что это будет долгая война».
Кофман подчеркивает: «Новое оружие обычно имеет наибольшее влияние на поле боя, когда впервые вводится в действие в больших масштабах, не правда ли? Оно может оказать значительное влияние на ход конкретного наступления или даже всей операции, но затем у противника запускаются процессы адаптации» и результат выравнивается. Т
В этом крайне важна «долгосрочная программа перехода Украины на новые платформы, которые способны гораздо лучше интегрироваться со всеми видами других западных возможностей, с разными типами вооружений и ударных систем. На это нужно время, особенно в военно-воздушных силах. Для того чтобы осуществить эту трансформацию, кроме простого приобретения западных самолетов четвертого поколения и предварительной подготовки пилотов (на что нужно совсем немного времени), нужно осуществить переход в полном масштабе, на что нужно время».
«Запустить в небо первые F-16 с восемью-двенадцатью пилотами, украинцы могли бы достаточно легко», но эффект от этого будет ограничен.
«Думаю, что предоставление F-16 важно. Важно думать об этом как о возможности, которую украинцы смогут в известной степени использовать уже в следующем году, но скорее над этим нужно работать в рамках долгосрочного плана перехода и создания украинской военной инфраструктуры, которая сможет сдерживать российские вооруженные силы в ближайшие годы. – резюмирует эксперт. – Важно не путать само собой наличие западных самолетов четвертого поколения со способностью ВВС достигать и удерживать преимущество в воздухе противника».
Кофман иронизирует: так что гораздо важнее, «если бы Украина вдруг получила волшебную способность уничтожать все мины на своем пути на поле боя! Вот это наверняка дало бы скорый эффект!
Кофман подчеркивает разницу между ситуативным и системным подходом: «Одна из проблем, которую мы увидели в этом наступлении, состоит в том, что хотя были переданы западные вооружения – нужны танки, боевые машины пехоты, многое другое – и украинские военные смогли освоить это довольно быстро. , все равно есть разница между всем этим и созданием целостных боеспособных подразделений, укреплением боевой слаженности этих подразделений, обучением командного состава действовать как единое целое. Это гораздо сложнее, чем сама работа в полевых условиях. У нас есть такая технология, но нужно время. Поэтому речь идет об управлении нашими ожиданиями, мы должны быть реалистичными по временным рамкам».
Что будет зимой
Майкл Кофман осторожен в прогнозах. Как и другие эксперты, он ожидает новую мобилизацию в России: «Следующий потенциал России остается слабым, и без значительной мобилизации им будет трудно восстановить какую-либо наступательную мощь. Хотя они могут проводить что-то вроде локальных наступательных поисков».
Украинские ПВО/ПРО значительно укрепились, однако Россия, вероятно, начнет очередную кампанию по нанесению ударов по критически важной инфраструктуре украинских городов, попытается сделать некоторые из них непригодными для проживания и сосредоточится на уничтожении жизнеспособности Украины. Они пытались добиться этого в прошлом году, но безуспешно, хотя ситуация в декабре была немного нестабильной. Я считаю, что украинская противовоздушная оборона значительно улучшилась благодаря западной помощи; ПВО/О снова будет приоритетом. Да и зима может оказаться не столь теплой».
Ждать переговоров или эскалации?
Майкл Кофман пессимистичен: «Переговоры в любой ближайшей или среднесрочной перспективе очень маловероятны. Даже если Украина освободит всю свою территорию, все равно будет продолжаться трансграничная межгосударственная война. К сожалению, в часто проигравших войнах сам решает, когда война закончится. И нет никаких свидетельств, что российское руководство готово к переговорам».
Участники дискуссии приводят статистические оценки последних восьми десятилетий, сделанные шведской Упсальской программой данных о конфликтах (Uppsala Conflict Data Program): если война на территории продолжалась больше года, она, как правило, затягивалась на десятилетия.
«Есть много свидетельств о том, что российское руководство намерено продолжать эту войну, – считает Кофман. – У них главная цель – разрушить жизнеспособность Украины как государства, и они попытаются сосредоточиться на этом. Любые переговоры, по крайней мере, прямо сейчас, в лучшем случае дадут России передышку и время для мобилизации военной отрасли. Это будет долгая война, и мы к этому так и относимся. Посмотрите внимательно: война уже продолжается с 2014 года, и все имеющиеся у нас факты говорят о том, что она продолжится и в 2024-м».
Майкл Кофман напоминает, что в течение всей войны было очень много разговоров о необходимости избегать поводов к эскалации. «Эти рассуждения о "красных линиях", которые будто побуждали нас к сдержанности, вероятно, оказались ошибочными, - считает эксперт. – Впоследствии ситуация развивалась, мы все равно внедряли возможности, позволяющие делать то, что, по недавнему мнению публики, могло привести к эскалации, но на практике оказалось, что это не так. Практически ход войны доказал, что у нас было очень много излишней осторожности в том, на что потом все равно приходилось идти».
19 сентября 2023 г., 14:23
