В Николаеве отряд быстрого реагирования волонтеров спасает всех 24/7

Читати українською

За последние годы тысячи украинцев стали мощными лидерами гражданского общества. Больше всего в волонтерском движении нуждался Юг.

Поэтому в издании Platfor.ma решили поддержать волонтеров из Херсонской, Запорожской, Одесской и Николаевской областей в проекте «Лидеры Юга» и объявили open call, попросили номинировать активистов и получили более 120 заявок.

Сегодня в «Лидерах Юга» – командир отряда быстрого реагирования «Красного креста» из Николаева Павел Бузник. Он рассказал о самых тяжелых месяцах вторжения и всесторонней поддержки, о работе под «градами» и подрыве Каховской ГЭС и о том, как люди совершенно разных профессий объединились ради общей цели — помогать спасать.

Расскажите, что такое отряд быстрого реагирования Красного креста и как вы туда попали?

Эти подразделения родились во время Революции Достоинства. Первый отряд добровольцев собрался спонтанно — храбрые и мотивированные люди, которые под эгидой Красного креста хотели оказывать помощь. Впоследствии такие подразделения были созданы почти во всех областях Украины. Сначала это были отряды первой помощи, а позже, когда наши обязанности стали шире, мы стали называться отрядами быстрого реагирования.

Это волонтерский труд. Я стал ею интересоваться, когда сам стал свидетелем ситуаций, в которых людям нужна была первая помощь, а медиков рядом не было. Захотел этому научиться и увидел объявление, что в «Красном кресте» тренируют добровольцев. Прошел обучение, стал волонтером, а через некоторое время возглавил подразделение.

Мы искали свое место, дежурили на политических и спортивных мероприятиях, готовились к чрезвычайным ситуациям, учились сами, а затем – обучали первой помощи добровольческие батальоны. Так и прошло почти 8 лет, пока мы не встретили великую войну.

В «гражданской» жизни вы все еще инженер по ремонту банковской техники? Как это вообще совмещать, особенно в условиях великой войны?

В 2022 году я пытался совмещать и основную деятельность, и дежурство в «Красном кресте». Но работы было очень много – днем мы встречали беженцев из Херсонской области, пока это было нужно, помогали с гуманитаркой, транспортировали маломобильных людей, а ночью были обстрелы. Поэтому через некоторое время я сосредоточился только на этом. Теперь я в должности командира отряда уже как сотрудник. И во время войны буду заниматься только этим.

А кто в вашей команде и кем они были до войны или сейчас в гражданской жизни?

Есть дизайнер интерьеров, есть бывший полицейский, тренер по кроссфиту, несколько частных предпринимателей от сферы питания до продаж автозапчастей, был у нас и артист цирка. Это очень разные люди и в 90% случаев они не имели ничего общего с медициной.

Есть такой порядок, что двое суток в неделю волонтер посвящает дежурству в отряде. Но есть и те, кто присоединяется к нам только в выходные. К примеру, у нас есть сотрудник Новой почты. Мы шутим, что у него форма и так почти одинаковая с нами. Или есть предприниматели, которые работают полную рабочую неделю, а в субботу и воскресенье говорят: «Хотим помогать». Выходят на дежурство и выполняют, например, задачи водителей.

Расскажите о ключевых цифрах вашей деятельности.

Сейчас у нас более 100 выездов на последствия обстрелов. Наибольшее количество – это, безусловно, 2022 год, когда Николаев был под ударом чуть ли не каждую ночь. Мы дежурили круглосуточно. Но и сейчас продолжаем выезжать на последствия обстрелов – волонтеры ежедневно выходят на дежурство, чтобы в случае необходимости реагировать оперативно.

Если говорить об эвакуации из Херсона – это 360 рейсов. И это при том, что мы занимаемся эвакуацией только маломобильных пациентов с использованием быстрой. А вот по транспортировке по Украине и Николаевщине — таких выездов у нас было 1430. Это очень большая работа. Когда человека забирает скорая, то после того, как ему оказали помощь, нужно попасть обратно домой — здесь больницы и сами люди обращаются к нам. Или, когда нужно поднять человека на какой-то высокий этаж, это все тоже делаем мы.

А какую историю из двух лет вы вспоминаете чаще всего?

Это, вероятно, первый день реагирования на подрыв Каховской ГЭС, который был действительно апогеем того, что мы достигли как структура и подразделение. Когда это случилось и наше звено в Херсоне сообщило о том, что вода прибывает и очень многие нуждаются в эвакуации, через час уже были готовы четыре экипажа из Николаева. Через пять часов уже подтянулся отряд из Одессы. Мы приехали одними из первых, работали в тех подтопленных районах, где никто не работал, сами обратились в военную администрацию, сказали, что у нас есть транспорт, что мы можем помогать тем, кто отрезан водой. То есть, за очень короткое время мы смогли сконцентрировать большое количество экипажей, которые быстро проводили эвакуацию населения.

Но уже тогда я понял, что нужны транспортные средства и техника, поэтому пригласил помощь национального отряда. К нам из Киева направили большой грузовик, который может двигаться по воде, вездеходы и внедорожники. И через несколько дней у нас было все необходимое, чтобы реагировать — принимали людей из воды, с транспорта ГСЧС, эвакуировали маломобильных из медицинских учреждений. Это огромная работа, в которой объединились волонтеры из нескольких областей и вместе мы действовали как мощный и эффективный механизм.

Были и эвакуации целых медицинских заведений. Так, например, нам приходил запрос помочь с вывозом почти 90 пациентов психбольницы на Херсонщине. И это нужно было сделать за очень короткий период, буквально день-два.

Мы приезжали несколькими машинами или брали специальную большую скорую на 9 лежачих мест. Обычно она работает в Донецкой области, но когда нужно, приезжает в любую точку Украины. И вот эта машина, плюс несколько быстрых и большое количество волонтеров за очень короткое время в месте, которое может испытать обстрелы, выполняли эту эвакуацию.

Или были случаи, когда поезд стоит на станции буквально час-полтора и за это время нужно несколько десятков лежачих пациентов доставить на вокзал и очень осторожно и ласково занести в вагон, чтобы они уехали в более безопасные места. Это трудная работа, но мы научились ее делать эффективно.

Каков был самый опасный момент из вашей деятельности?

Один из таких — это, вероятно, когда мы впервые сотрудничали с военными. Мы ожидали, что нам вывезут на эвакуацию людей из серой зоны, куда мы скоро не могли заехать — там почти не было дороги. Договорились с военными, что они заберут людей, доставят нам, а мы уже вывезем их в безопасное место. И вот, когда мы ждали, начался обстрел этого блокпоста. А у нас уже в машине были гражданские. Пришлось быстро отходить, а потом уже возвращаться. Тогда прилетало очень близко.

А из последних событий — в работе на местах обстрела опаснее всего это повторный удар. К сожалению, это уже ставшая практикой для врага. Сначала первый обстрел, а потом, когда на месте уже спасатели и медики, повторный. Недавно была такая ситуация, когда мы работали на месте ракетного удара, а затем началась атака «шахедами» и нам с ГСЧС пришлось очень оперативно отходить — через пару минут снова был взрыв.

Как раз в этот момент наш разговор по Николаеву снова ударил баллистикой и на фоне раздался взрыв. Павел попросил продолжить позже, потому что должен был быстро выезжать с командой на место удара. На следующий день он рассказал, что им удалось оперативно помочь четырём пострадавшим, а еще несколько тяжелых забрала скорая. «Что делать. Это Николаев. К сожалению, такая уж рутина», — констатировал Павел.

А каким был самый трудный день вашей работы?

Я могу уверенно сказать, что самые трудные были первые месяцы вторжения, когда у нас было мало транспорта. Войну мы встретили с одним микроавтобусом. Затем уже получили первую скорую, которая работала почти круглосуточно: выезды на обстрелы, транспортировка маломобильных, эвакуация в области. Тогда еще не было понятно, что будет с городом или придется работать в оккупации, как это произошло в Херсоне. Были случаи, когда ночью выезжали на последствия ракетного удара и наша машина попадала под обстрел «градами».

Когда стали работать регулярно и присоединились к ГСЧС — стало безусловно легче. Но это уже было начало лета. Тогда мы получили дополнительные автомобили, у нас была уже одна специально подготовленная машина реагирования на обстрелы, в которой была палатка, генератор, стулья, столы и все необходимое, чтобы оказать помощь людям, чей дом разрушен. Тогда мы поняли, что нужны.

Как вы взаимодействуете с, так сказать, «официальными» медиками?

В начале вторжения они не понимали, кто мы и что делаем. Но впоследствии, когда увидели, как мы вместе с ними находимся в эпицентре, не отказываемся от работы и так же таскаем пострадавших, у нас построилось хорошее сотрудничество.

Раньше, чтобы старую бабушку отвезти в больницу, звали скорую — снимали машину с дежурства. Сейчас они знают, что для транспортировки или спуска с высокого этажа можно привлечь нас. Мы не лезем туда, куда не должны, если знаем, что это работа скорой, а они знают, что нам можно доверить. Итак, когда мы встречаемся с медиками, то всегда слышим от них добрые слова.

Если у нас появляются какие-то перевязочные материалы, которые нам не нужны, мы спрашиваем у них, нужно ли им что-то — и передаем. Они нам тоже помогают со своей стороны. В медучреждениях есть наши телефонные номера. Вот сейчас нам позвонила больница скорой помощи – у пациента было внутреннее кровотечение и его госпитализировали, а нас попросили доставить домой. Поэтому да, я доволен этим сотрудничеством.

Поддерживаете ли вы контакт с теми, кому помогли?

Мы всегда оставляем свой номер на визитках. Бывает необходимость опять же, если в доме есть маломобильные и их нужно доставить в безопасное место. Или есть пожилые люди, которым нужно помочь с переездом, или, если с места обстрела скорая забрала человека в больницу, мы говорим родственникам, что можем его привезти домой после выздоровления.

Также бывает, что у нас появляется материальная помощь, мы стараемся и ее оказать — хоть это и не наш основной профиль. С юридическим тоже можем помочь, потому что у нас есть дружеские организации. Поэтому, да, контакт поддерживаем. Много было случаев, когда вывозили людей из Херсона на эвакуацию, а они спрашивали: «Вы же нас потом домой повернете?» Ну а что - мы говорим, что обязательно вернем, когда наступит победа.

Где вы находите деньги, чтобы закрыть потребности? Была ли какая-нибудь иностранная помощь?

Нас почти полностью обеспечивает и всемерно поддерживает национальный комитет «Красного креста» в Киеве. Но есть также и друзья, есть помогающие доноры. Потребовались стаканчики, потому что на местах обстрела мы предоставляли горячие напитки, то на следующий день, помню, нам их кучу передали. Банально ли приходит сообщение — заберите посылку. А там и печенье, и кофе.

В сложное время помогали и топливом, и транспортом. Но основное финансирование все-таки поступает из головного офиса. А что касается иностранной помощи — у нас были и есть волонтеры из разных стран, например, из США. А с 2022 года с нами постоянно сотрудничает волонтер из Израиля. Сейчас она уехала с нашей миссией на Восток, в Славянск.

Сколько выходных у вас было за время полномасштабной войны и как вы боретесь с выгоранием?

Первые выходные у меня уже были в середине 2023 года. А так весь 2022 мы жили, ели и спали на базе всем личным составом. И вот год назад я впервые с начала вторжения попал к себе домой, а так все время был на дежурстве.

В нашей работе есть такой аспект, как адреналин во время выездов на обстрелы или при эвакуации в местах, где что-то может произойти в любой момент. Мы все шутим, что стали адреналиновыми наркоманами. Но в спокойные времена, когда у тебя уже нет поддержки собратьев или когда работы много, мало спишь и даже не понимаешь, какая сегодня дата, — наступает выгорание. Наш секрет эффективности – маленькая дружеская семья. Пытаемся поддерживать друг друга, создавать хорошую атмосферу внутри, иначе никак. И когда извне опасная среда, то внутри коллектива мы стараемся активно противодействовать этому — устраиваем выходные и неформальные встречи.

Как изменился Николаев и его жители за эти два года?

Николаев до войны, во время осады и обстрелов – это все разные города. Во времена самой высокой опасности город мобилизовался и показал себя мощным и злым, не дающим себя обидеть. Когда говорил коллегам из других регионов, что я из Николаева, они отвечали в шутку: «Не угрожай мне!» Было много активных людей, которые делали все для помощи — волонтеры, чрезвычайники, правоохранительные органы. Во время обстрелов и опасностей на местах прилета это была одна команда, у которой было общее дело. Тогда я чувствовал гордость и понял, что такое Николаев.

Сейчас в город уже вернулись жители — становится похоже на довоенное время. Но люди все помнят и знают, что в 60 км есть Херсон, который переживает гораздо худшие моменты. Николаев обстреливали каждую ночь, но это были ракетные обстрелы. Херсон обстреливается всеми видами вооружения. И сразу же после его деоккупации мы переключились — дежурили, эвакуировали людей оттуда и помогали херсонским коллегам стать мощным отрядом.

Какие изменения может внести государство, чтобы облегчить деятельность эффективных волонтеров?

Самое главное – это коммуникация. Пока нет прозрачного механизма, чтобы к нам больше обращались. На Востоке «Красный крест» ежедневно осуществляет транспортировку военных и раненых, наши волонтеры дежурят на стабпунктах, работают на перевязках. Там они это делают, потому что работы много и нужна помощь. Но в тылу не всегда так выходит.

Я понимаю, что для государства волонтер это нечто аморфное. Они не привыкли с этим работать, но нужно общаться. Так как государство научилось получать материальную помощь от волонтеров, ему нужно научиться получать и другую помощь и стать более открытой.

В сложные времена, когда много раненых, нужен механизм, чтобы волонтеры-медики могли прийти в больницы, как в Израиле, например, и сказать — у меня есть сертификат, могу быть волонтером такого направления. Или как в Италии, где огромное количество волонтерских организаций вовлечено в реагирование на чрезвычайные ситуации. Там и Зеленый крест, и Красный крест, и Желтый крест и мальтийцы – их очень много.

Этого мы хотим и в Украине. Ищем пути, чтобы мы были признаны спасательным отрядом. У нас и сейчас очень хорошие отношения с ГСЧС — вот недавно я читал тренинг по первой помощи. Но мы хотим, чтобы эти относились стали более формальными и имели механизм привлечения в ГСЧС и знали свое место.

Что вы будете делать после победы?

Нам все говорили – будет великая война, готовьтесь. Поэтому мы заказали бронежилеты, сложили рюкзаки и еще до начала вторжения знали, что будем нужны. Но не понимали масштабов. Теперь будем постоянно готовиться к предстоящим вызовам. Есть все решимость это делать, ведь я понимаю, что эта война может быть не последней.

Автор: Дарья Якунина