Мать подозреваемого в убийстве Фарион заверила, что не узнала сына на фото

"Сначала так присматривалась. А потом просто послушала свидетелей, что там выступали. Они говорили о 2-3 неделях (столько, по словам свидетелей, подозрительный парень появлялся вблизи дома, где жила Фарион. – Ред.). Это первое, о что я подумала, что не может такого быть. Ну, это я уже потом анализировала. И когда  говорили, что рост 170-180 см, а я знаю, что мой сын под 190... Где-то метр восемьдесят пять. То есть это тоже не о моем сыне говорили. И тоже говорили о промежутке в 10 см. То есть знаете, это такой разбег большой, но все равно не попадало... И я была уверена, что это не он", – отметила Елена Зинченко.

Она добавила, что после того, как в полиции показали первое фото подозреваемого, звонила сыну - но не потому, что подозревала, что он может быть причастен к преступлению, а потому, что считала, что он может привлечь внимание стражей порядка из-за возраста.

"Когда он ехал назад, а ведь я также новости смотрела, что уже введен план-перехват. И я к нему звонила. Волновалась, потому что понимала, что там могут всех ребят задерживать таких молодых", - рассказала женщина.

Елена Зинченко также уверяет, что никогда не слышала от сына ни слова о Фарион, а о бескомпромиссной позиции языковеда в вопросе украинского языка и его резких выражениях вообще узнала после убийства. По словам женщины, языковой вопрос в их семье не стоял никогда, ее сын владеет государственным в совершенстве – и помогал матери преодолеть языковой барьер, исправляя ошибки, которые она допускала в общении на украинском языке.

"Он хотел стать военным. В марте он закончил курсы на оператора БПЛА, то есть хотел и дальше идти в штат. Мой муж тоже воюет. И он тоже хотел идти на войну. Он поддерживал военных и сам искал, куда ему пойти. Но мой муж и некоторые знакомые его отговаривали. Ему только исполнилось 18, а он уже... хотел добровольцем идти. И он сказал, что после поездки во Львов решит, идти ли ему воевать добровольцем или нет", - добавила Елена Зинченко.