Почему Польша не празднует День победы

Читати українською

В Польше не отрицают, что советские солдаты помогли избавиться от несомненных ужасов нацистской оккупации, но вместе с тем не считают их освободителями. Почему?

Кандидат исторических наук, работница Щецинского отделения Института национальной памяти Магдалена Семчишин, отвечает на этот вопрос в издании " Новая Польша".

Московское время

Еще недавно в Польше, как и в других странах бывшего Восточного блока, день завершения Второй мировой войны праздновали 9 мая. До 1989 года громкие торжества по случаю национального праздника победы и свободы проходили в Варшаве, где проходили военные парады с участием высших представителей государственной власти и делегаций из стран так называемой народной демократии. По московскому времени именно 9 мая 1945 в 01:01 в берлинской штаб-квартире заместителя главнокомандующего Вооруженными силами СССР маршала Георгия Жукова была подписана безоговорочная капитуляция Третьего райха. Однако тогда же часовые стрелки на западе Европы показывали 23:01, а страница календаря – дату 8 мая.

Так два часовых пояса и политические амбиции победителей разделили одно событие, хотя тогда на руинах Европы это, конечно, не имело большого значения: главным было то, что закончился кошмар самой страшной в мировой истории войны, гекатомбы, унесшей жизни по меньшей мере 60 млн человек (из них 35-40 млн - европейцев), в том числе 24 млн солдат. Победа принадлежала союзникам, в частности СССР, чья армия 1943 года, переломив наступление Вермахта на восток, внесла основной вклад в освобождение из-под германской оккупации большую часть континента и в конце концов разгромила Гитлера . Эта победа – результат огромного самопожертвования россиян, украинцев, белорусов и других народов Советского Союза, а ее цена – не один миллион жертв среди мирного населения и миллионы погибших солдат.

Этот неоспоримый факт до сих пор лежит в основе исторического нарратива Кремля, однако все чаще он становится средством шантажа со стороны российской дипломатии всех, кто добавляет, что победа имела и горький привкус: она принесла с собой негативные последствия для стран Центрально-Восточной Европы . После окончания войны они оказались в сфере доминирования СССР, а их жителям пришлось на сорок с лишним лет «перевести свои часы на московское время» . Ведь самопожертвование « простого советского солдата» служило конкретным политическим планам Сталина, отнюдь не предполагавшим истинную свободу для уволенных.

Война за свободу и мир

До 1989 года в ПНС господствовал культ советских освободителей. По официальному нарративу, воины Красной армии принесли полякам мир и свободу, воплощением которых были правительства «народной демократии». Часть этого мифа составляло и "польско-русское братство по оружию". В этом тщательно обработанном цензорскими ножницами рассказе не было места для оттенков серого. Таким образом формировалась история, полная умолчаний и оборванных сюжетов, однако стереть личный опыт многих людей, годами создававших подпольный массив коллективной памяти, альтернативный официальной версии, не удалось. А это был опыт, касавшийся не только завершения Второй мировой войны, но и ее начала.

В сентябре 1939 года на основе пакта Молотова — Риббентропа Красная армия заняла восточные земли Второй Речи Посполитой под лозунгом освобождения братских народов Украины и Белоруссии из-под власти польских эксплуататоров . По оценкам историков, в период так называемой первой советской оккупации (1939–1941) репрессии подверглось около полумиллиона польских граждан.

Это число охватывает и арестованных, сосланных на восток СССР во время четырех депортаций, а также военнопленных и гражданских представителей польской элиты, которых весной 1940 года на основании решения советского Политбюро уничтожили энкавеэсовцы (в Катыни , Смоленске , Харькове , Твери, Минске ). .

Следующие полвека руководство СССР отрицало это преступление. И в Польше, находившейся под властью коммунистов, семьи более 20 тысяч жертв Катынского преступления вынуждены хранить память о них тайно.

Сохранившиеся в коллективной памяти картины, связанные с вступлением «освободительной» армии на польские территории, также не соответствовали официальному посланию. Ведь в нем говорилось только о благодарностях и радостях жителей, которые с цветами встречали советские танки, но поляки — кроме неподдельной радости от освобождения — запомнили несколько иное: изнасилования, убийства, грабежи и репрессии, сопровождавшие западный поход Красной армии. Многие солдаты (которые действительно из благодарности засыпали цветами) не только жестоко мстили немецкому гражданскому населению, рассматривая женщин как военную добычу, но не щадили и местных жителей в Польше, Венгрии, Румынии и Словакии. По осторожным оценкам историка Марцина Зарембы, в Польше было изнасиловано около 50 тысяч женщин.

Другой миф, связанный с праздником 9 мая 1945 года, касается мнимой самостоятельности и независимости коммунистических элит стран, в результате победы оказавшихся в сфере советского влияния. Правительства "народной демократии" в Польше не выдвигались снизу. В 1944–1945 годах коммунисты на Висле не имели общественной легитимности, чтобы претендовать на власть. Согласно законодательству, единственным главенствующим и до 5 июля 1945 года признанным на международной арене польским правительством была власть Польской Республики в изгнании, в Лондоне. Именно ей во время войны подчинялся весь аппарат подпольного польского государства — тайные структуры гражданской и военной администрации, в том числе Армия Крайова, которая в конце оккупации насчитывала более 300 тысяч солдат.

Судьба представителей законных органов власти польского государства красноречиво говорит о том, что в вопросах собственного государства поляки не играли роли субъекта. С каждым месяцем победного марша Красной армии на Берлин уменьшались шансы возвращения в страну эмигрантского правительства.

Летом 1944 г. Сталин инициировал в Москве Польский комитет национального освобождения (ПКНО) — марионеточный орган, осуществлявший власть на территориях, занятых советскими войсками. Через полгода руководитель СССР сделал следующий шаг: вместо ПКНО было создано самозванное Временное правительство РП — альтернативный лондонскому правительству орган исполнительной власти, полностью подчиненный Кремлю. Теперь оставалось только получить на международной арене признание этого марионеточного института.

В тени Ялты

На Ялтинской конференции в феврале 1945 г. премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и президент США Франклин Рузвельт окончательно капитулировали в вопросе будущей формы государственного устройства Польши. Они согласились на шаги, которые должны придать послевоенным изменениям в стране видимость демократического характера. В частности, проведение «свободных, беспрепятственных выборов на основе всеобщего голосования» . Выборы действительно состоялись в январе 1947 г., однако они были сфальсифицированы под диктовку представителей органов безопасности СССР.

На той же конференции была легализована предыдущая политика «свершившихся фактов», которую вел Сталин. Во-первых, лидеры мировых государств договорились врезать довоенную территорию Польши почти наполовину (оставляя Советскому Союзу занятые им менее года назад восточные воеводства страны, они вошли в состав Литовской, Белорусской и Украинской ССР) и возместить эти потери на средства немецких земель. Во-вторых, согласившись на очередную кажущуюся «демократизацию», то есть расширение состава Временного правительства страны путем привлечения в него представителей разных политических течений, они решили и судьбу польского правительства в Лондоне.

Эта лицемерная игра длилась два года. Началась она с формирования в июне 1945-го дежурного правительства, в состав которого вместе с коммунистами вошли также представители социалистов и сторонники крестьянской партии, сосредоточенные вокруг бывшего премьера правительства в изгнании Станислава Миколайчика.

Кроме того, тогда действовала так называемая легальная оппозиция, состоявшая из нескольких партий. В июне 1946 г. состоялся сфальсифицированный референдум, на котором коммунисты хотели оценить свое влияние в польском обществе, а вскоре была кульминация: упоминавшиеся уже выборы в Сейм 1947 года. Они проходили в атмосфере террора, а настоящие, неприемлемые для коммунистов результаты, секретными телеграммами сообщавшиеся в Москву, фактически уже не имели никакого значения. Так что свобода и демократия в послевоенной Польше, с учетом расположения на территории страны гарнизонов советской армии, были как в анекдоте, кружившем страной в сталинскую эпоху:

— Зачем в Польше так много россиян?
- Чтобы защищать нашу страну.
– А от чего защищать?
— Чтобы поляки не захватили власть.

«Подробностями ведал Берия»

Захват власти польскими коммунистами происходил при откровенной поддержке советских органов безопасности и военных сил. Бард польской антикоммунистической оппозиции 80-х Яцек Качмарский иронически вспоминал об этом в песне «Ялта»:

И хотя устроили три империи,
границу нанося на карту,
в деталях скрывался Берия.
Вот так следует понимать Ялту.

Не прошло и двух месяцев после Ялтинской конференции как главный советник НКВД в Польше генерал Иван Серов разработал план уничтожения лидеров эмигрантского правительства. Руководителей Польского подпольного государства во главе с главным комендантом АК генералом Леопольдом Окулицким, членов Совета министров и руководителя Представительства эмиграционного правительства пригласили якобы на переговоры, в частности о сотрудничестве в рамках будущего правительства. Когда они прибыли в условленное место, их арестовали и увезли самолетами в Москву, на Лубянку.

В июне 1945 г. в столице СССР начался показательный процесс, на котором поляков обвинили в «совершении диверсий в тылу Красной армии» и сотрудничестве с немцами во время войны.

Суд, вошедший в историю как процесс шестнадцати , состоялся с нарушением всех международных принципов и договоров и стал символом беспощадной политики, которую вел Сталин.

Его точно охарактеризовал писатель Джордж Орвелл: «Поляков обвиняли в том, что они пытались сохранить независимость своего государства и одновременно противостояли навязанному их стране марионеточному правительству, а также в том, что они сохранили верность правительству в Лондоне, которое тогда признавалось всем миром. за исключением СССР» . Добавим лишь, что именно начиная с Ялтинской конференции, на которой замалчивалось существование польского правительства в изгнании, оно потеряло любое значение, в частности для западных государств.

Историки отмечают, что приход к власти коммунистической Польской рабочей партии (ПРП) был бы невозможен без поддержки иностранных войск. До 1946 года основная тяжесть борьбы с вооруженным польским антикоммунистическим подпольем (сформированным, в частности, на основе распущенных формаций Армии Краевой) приходилась на Красную армию и внутренние войска НКВД. Затем, по мере постепенного усиления влияния коммунистов и угасания надежд оппозиции, эту роль взял на себя «отечественный» аппарат безопасности, созданный по образцу советских структур и под наблюдением советских консультантов.

Деятельность вооруженного подполья, которое первые несколько послевоенных лет боролось с коммунистами и СССР — главная тема, вокруг которой выстроен нарратив, противостоящий истории об освобождении страны Красной армией. То же происходит в Украине (Украинская повстанческая армия), а также в Латвии, Эстонии и Литве («лесные братья») — то есть там, где имело место антикоммунистическое сопротивление, которое историки иногда называют «войной после войны». После многолетней коммунистической цензуры и отношения к партизанам как к «бандитам» маятник качнулся в другую сторону.

Сегодня в Польше участники вооруженного подполья, а также деятели гражданского сопротивления (их называют Проклятыми солдатами) символизируют борьбу против порабощения. Ведь вместо освобождения Красная армия «принесла новое порабощение и новую оккупацию» (главный тезис польской исторической политики по этой теме). А те, кто пытался противостоять этой армии (нередко платя высокую цену: смертные приговоры на инсценированных процессах или долгие годы в тюрьмах) стали иконами борьбы за независимость. С 2011 года в Польше отмечают новый государственный праздник - Национальный день памяти Проклятых солдат (1 марта). Похоже, он имеет даже больший общественный резонанс, чем День победы (с 2015 года отмечается 8 мая).

Рискну утверждать, что после 1989 общественное внимание постепенно сместилось с темы польского подполья времен немецкой оккупации на послевоенные попытки организации антикоммунистического подполья. История его деятельности часто преподносится некритически. Несомненно, причиной этого, помимо перемен на политической сцене, стала и назрела общественная потребность, реакция на цензуру и несправедливость времен ПНС.

Спасение и порабощение

Противники «насильственного» польского нарратива о последствиях 1945 года, направленного лишь на воспроизводство зла и репрессий, видят в нем определенную недосказанность — ведь миллионам людей, выживших в ужасной войне и испытывавших свое бессилие перед лицом «большой политики» прежде всего хотелось разобрать руины, вырастить детей в мире.

Иногда в общественной дискуссии возникают риторические вопросы: разве слово «освобождение» неадекватно по отношению к узникам концентрационных лагерей , ворота которых открыли советские войска, к евреям , скрывавшимся в укрытиях и землянках, к гражданским разным национальностям, которые, возможно, со страхом, но и с благодарностью вышли в 1944 и 1945 годах на улицы восточноевропейских городов? Если мы сосредоточимся только на том факте, что СССР с союзниками одержал победу над Третьим райхом и тем самым спас жителей Европы от террора и преступлений Гитлера, ответ будет очевиден.

Возможно, выходом из тупика является слово «спасение», предложенное когда-то писателем Ежи Помяновским . «Поляки были спасены, но не уволены» , — писал он: они лишились одного зла, но это имело свои негативные последствия.

Слово "освобождение" означает возвращение свободы и независимости.

Нельзя утверждать, что в 1945 году Польшу уволили: Красная армия не принесла ей суверенности. С 9 мая 1945 года радость от окончания войны и желание как-то устроить свою повседневную жизнь полякам сосуществовали с действительностью нового порабощения. Это создавало неразрывную двойственность, длившуюся около полувека.